"Лев Кузьмин. Серебряная труба" - читать интересную книгу автора

- На концерт, на выступление!
- А-а... Оно и понятно. По сапогам понятно. В таких только и выступать.
Ну, беги, беги, выступай... Матери доложу все в точности.
И Володька наддал еще пуще, потому что подвода там, за краем поля,
уходила в сосновый бор, за яркие черточки деревьев.
Но в общем-то при всем при том, как теперь получалось, Володька
настигать ее впритык уже не собирался. Осклизаясь, чуть не падая, он бежал
лишь до той поры, пока в морозно-дымчатой глубине леса не услышал ребячьи
голоса. А потом, когда различил и мерзлое, медленное постукивание саней, то
и сам, прячась за поворотами, за соснами, пошел тише.
Он утирал шапкой мокрое от пота лицо, шел, слушал, обижался опять.
"Им - что! - думал Володька про седоков-ребятишек, а главное, про
сестренок. - Им - что! Они в компании. Они едут, радуются, словно никого
сегодня и не подводили, словно обещаний своих не забывали. Ну что ж, пускай
будет так. Лишь бы меня папанька не приметил, а уж потом-то они ахнут, когда
я на школьном празднике все-таки окажусь!"
И Володька до села, где находилась школа, вслед за санями добрался, и
никто его в самом деле за весь путь не увидел.
Правда, один раз, уже на выезде из леса, отец вдруг словно бы что-то
почувствовал. Натянул вожжи, оглянулся быстро, но и Володька присел быстро,
накрыл пальтецом красные сапоги и среди придорожных вешек-елок, наверное,
показался отцу всего лишь тоже темной вешкой.
Куда трудней все пошло возле школы.
Рубленная из толстенных бревен, но при этом небольшая, она выглядывала
из-под белой крыши веселыми, в крашеных наличниках окошками, смотрела узким
крыльцом прямо на сельскую площадь. И отец как подкатил к крыльцу да как
высадил всех шумных своих пассажиров, так тут и застрял.
Из саней он вылез, рукавица об рукавицу похлопывает, с валенка на
валенок попрыгивает - никуда не отходит.
А Володька смотрит из-за ближней избы, тоже начинает попрыгивать.
"Неужто папанька так и будет на одном месте торчать? Тогда я тут под чужими
окошками в сосульку превращусь... Это бежать в резиновиках было ничего, а
стоять в них, ждать на морозе - оюшки!"
Но, на Володькино счастье, с другой стороны к школе подъехала еще одна
подвода. С нее тоже ссыпались ребятишки. Они тоже с визгом, с хохотом
скрылись за дверью школы, а бородатый в фасонистой шапке пирожком возчик
отцу закричал:
- Ты уже тут? Давай поставим лошадей к сватье да и сами глянем, что тут
за концерт-представление... Вспомянем и мы, так сказать, свое золотое
детство!
И мужики засмеялись, упали в сани, погнали рысцой мимо заиндевелых
палисадников к какой-то там сватье, а Володька, так весь и приседая от
холода, кинулся к школьному крыльцу.
За обитой войлоком дверью он сразу попал в шумную толчею, в теплынь.
Школьники тут - все мал мала меньше - галдели, грудились у вешалок. Все
старались раздеться первыми. А толстая, рябая, могучая ростом нянечка шумела
пуще всех. Она командовала густым басом:
- Иванов! Шапку свою в карман не запихивай! Положь, как полагается, на
полку.
- Сидоров! Опять тебе шубейку вешать не за что? Опять явился без