"Лев Кузьмин. Серебряная труба" - читать интересную книгу автора

петельки? Клади одежу в угол, петельку будешь потом пришивать со мной!
- Петрова! Ох, Петро-ова... Ну, умница... Ну, славница... Туфельки с
собою привезла! Валенки теперь сымает, туфельки надевает - сама с ноготок, а
все она умеет, все у нее честь по чести, ну прямо как у большой. Глядите на
нее, девчонки, учитеся!
Володька подходить к вешалкам даже близко не стал. Он мигом понял: ему,
чужому, на глаза этой нянечке лучше не попадаться. И пока нянечка
расхваливала какую-то там "славницу" Петрову, он боком, боком, скинув шапку,
проскользнул за толпою в другую дверь.
За той дверью в зале, а вернее, в освобожденной для этого классной
комнате, сияла елка. Окна все были закрыты шторами, и при уютных огоньках
елки ребятишки скакали тут как хотели. Кто нацепив петушиные, ежиные и
заячьи рожицы-маски, кто просто так - они пищали, кукарекали, кричали
единственной здесь распорядительнице:
- Жанна Олеговна! Попрыгайте с нами еще чуть-чуть!
А она уж, видно, и попрыгала, и поплясала. И теперь - тоненькая,
очкастая - вся от волнения, от жары пунцовая, лишь успевала поворачиваться,
все пыталась ребятишек угомонить:
- Спокойно, дети, спокойно! Пора по местам.
Но все равно не утихал никто.
Только Володька, чтобы не маячить на виду, да еще и потому, что в
веселой толпе промелькнули Танюша с Марфушей, стал быстро высматривать себе
местечко.
И он его нашел рядом с белеющим широкою скатертью столом. Стол был
завален бумажными пакетами. От пакетов, как в магазине, шел конфетный
аромат, да Володька принюхиваться, приглядываться к пакетам, конечно, не
стал. Он лишь скромно примостился в уголке на стуле, скромно подоткнул под
себя пальто и шапку.
А галдеж между тем все ширился. Кроме того, в коридоре куда как
радостно забасила опять нянечка:
- Раздевайтесь, гостеньки, проходите! Нет, постойте, я вас сама
проведу.
И тут Володька видит: она - в зале, а рядом стоят, одергивают мятые
пиджаки, смущенно приглаживают красными от холода ладонями свои встрепанные
макушки тот бородатый возчик и его, Володькин, отец.
Они топчутся, не знают куда себя пока что девать - к ним подлетает
теперь Жанна Олеговна:
- Конечно, дорогие товарищи, проходите! Конечно, мы вам очень рады!
Только просим прощения - у нас тут шум.
Мужики смущаются еще больше: "Ничего, мол! Мы и при шуме постоим..." А
нянечка - раз, два! - мигом и тут приняла на себя командование:
- Это ты, Иванов, что ли, шумишь? Это ты, Семенов, петухом кукарекаешь?
Это ты, Сидоров, являешься каждый раз без петельки, да еще и не слушаешься?
Смо-отрите у меня!
И пошла распоряжаться, пошла. И, странное дело, ребятишки начали
утихать, рассаживаться по местам.
Жанна Олеговна развела руками:
- Милая Дуся, что бы мы делали без вас! Усадите тогда, пожалуйста, и
гостей, а я побегу готовить артистов.
- Счас, мужики, определю и вам местечко, - заулыбалась довольная