"Лев Кузьмин. Быстрые кони" - читать интересную книгу автора

вышибает задними подковами дощатый санный передок.
Я вцепился в полушубок дяди Коли:
- Что хоть такое? Что?
Дядя Коля отвечает криком:
- Держись крепче! Волки!
- Где? - застылым сразу голосом сиплю я, шарю глазами. И вижу: со
стороны близкой к нам рощицы, взметывая искрящийся под луною снег, летят три
прыгучие тени. Летят к дороге, наперехват нашего пути.
У меня лед-мороз пошел по телу. А дядя Коля все кричит Мальчику, кричит
как человеку:
- Быстрей! Быстрей! Не дай им обойти нас! Если обойдут - не прорваться!
И, видать, не очень надеясь, что Мальчик поймет, дядя Коля вдруг самым
дичайшим голосом взгаркивает:
- Гр-рабят!
И Мальчик этот вскрик понял, наддал так резко, что мы из саней чуть не
вылетели, но и волки перенять Мальчика уже не успели.
Они оказались позади нас. Только лучше от этого почти не стало. Они все
трое несутся теперь не по рыхлым сугробам, а по твердой, накатанной дороге,
и, кажется, еще скачок - и вспрыгнут к нам на запятки.
Я на миг обернулся, увидел их жуткие глаза, увидел их заиндевелые
морды, - уткнулся лицом дяде Коле в полушубок, в спину.
А дядя Коля, одною рукою не упуская вожжей, круто в санях
оборачивается. В свободной руке у него свернутая жгутом веревка. Короткий
конец веревки у дяди Коли в кулаке, и концом другим, длинным, всем жгутом
распущенным он с размаха хлещет по стае, по мордам. Волки ошарашенно
тормозят.
А когда кидаются за нами вновь, то дядя Коля веревку дергает,
отпускает, опять дергает, отпускает, и на мерзлой, летящей из-под полозьев
дороге веревка по-змеиному свистит, вьется, волки перед ней ход свой
сбавляют каждый раз.
Потом они отстали совсем.
Сперва я подумал: "Выдохлись!", но тут дядя Коля сказал голосом более
ровным:
- Слава те, господи! Деревня рядом!
И начинает сдерживать, успокаивать Мальчика.
А я глаза оробелые поднял и вижу тоже: под луной на краю белого поля
горит теплая, золотистая искорка, рядом другая искорка, и там во всю
заливаются собаки.
Ну, а Мальчик, как бы дядя Коля его не сдерживал, все равно влетел в
деревню чуть ли не вскачь.
Он маленько успокоился лишь тогда, когда дядя Коля распряг его, завел в
освещенную керосиновым фонарем теплую конюшню, когда, утишая, поводил
туда-сюда по длинному меж лошажьих стойл проходу, да когда обтер сухою
тряпицей и поставил, наконец, к кормушке, полной сена.
Я тоже долго успокоиться не мог. Я даже у заботливой бабушки, которой
дядя Коля сдал меня с рук на руки, успокоиться не мог. Бабушка меня
расспрашивает, что да как, а я, знай, глаза пучу да охаю:
- Ох, волки... Ах, волки... Ох, если бы не Мальчик!
Едва бабушка отпоила меня подогретым молоком, едва-едва угомонила на
уютной постели, на печке.