"Лев Кузьмин. Олешин гвоздь" - читать интересную книгу автора

поймает, Чижа за руки не оттащить, - весело объявил конопатый и вытянул из
кармана брюк алюминиевую ложку.
Все тоже вынули ложки: кто из кармана, кто из-за голенища. Арсентий
пристукнул по краю блюда, громко сказал:
- Наваливайтесь! А то "бульон" простынет... Чижову оставим.
- Куриный бульон, цена - миллион, в нем квас, да картошка, да еще луку
немножко, - подхватил шутку конопатый, а бородач сверкнул на него синими
белками глаз, одобрительно усмехнулся:
- Складно у тебя, Дружков, получается. Тебе стишки надо в газету
писать, а не топором тюкать. У тебя бы вышло.
- А я и то и это успеваю, даже с ложкой не отстаю, - ответил бойкий
Дружков и принялся хлебать первым.
К блюду потянулись все. Только Олеша как стоял за спиной Арсентия, так
и остался стоять, потому что хлебать ему было нечем.
Он шмыгнул носом.
Арсентий обернулся:
- Чего стоишь? Присаживайся. - И тут же спохватился: - Мать честная! Да
у тебя же ложки нет!
Он схватил с мешка складной с перламутровой отделкой нож, закрыл,
повернул, опять открыл - и на рукоятке ножа появилась блестящая
металлическая ложка.
Олеша на секунду и про квас позабыл, когда увидел эту ложку. Потом взял
ее, несмело потянулся к блюду, и похожий на цыгана плотник сказал:
- Смотри, какой деликатный... Да ты не бойся, шуруй. Поддевай чаще,
тебе расти надо.
- Стесняется, - объяснил Арсентий, а Дружков усмехнулся:
- Значит, не наработался. Вот поступит к нам в бригаду, стесняться
перестанет. Как тот солдат...
- Какой солдат? - наконец-то промолвили высокий и низкий плотники. -
Что за солдат?
- Тот самый! Который зашел к старушке вечерком в избу и говорит:
"Бабушка, бабушка, дай попить, а то щей да каши хочется и ночевать негде!"
Все опять засмеялись. Олеша тоже улыбнулся и хотел сказать, что не
стесняется, что похлебку с квасом тоже заслужил, что работал вместе с
Арсентием и даже гвоздь забил.
А еще он хотел сказать, что папка у него тоже солдат и скоро, наверное,
вернется домой, да тут за рекой оглушительно грохнуло и с раскатистым
рокотом покатилось во все стороны.
Плотники перестали хлебать, уставились в небо, а бородатый сказал:
- Ого! Бухнуло, как из гаубицы... Собирай манатки, пошли в сруб.
Олеша вскочил, посмотрел на реку. Там все нахмурилось. Узкие листья на
ивах зашумели, стали белыми. Радуги над омутом исчезли. Быстрые ласточки
спрятались в норки, а над высоким обрывом на той стороне клубились,
громадились, медленно наползали друг на друга тяжелые грозовые тучи.
По гребню плотины с берега на берег побежал пыльный вихрь. Он поднял
высоко в воздух сосновую щепу и стружки. На небе опять сухо и раскатисто
треснуло. Кот Милейший выскочил из-под бревен, метнулся туда-сюда, увидел
Олешу, поскакал к нему, и Олеша обнял его поперек живота.
А грузовик на плотине вдруг затарахтел, зафыркал, из выхлопной трубы
пошел кольцами дым, и голый по пояс Дружков захохотал: