"Лев Кузьмин. Ранний экспресс (Маленькая повесть)" - читать интересную книгу автора

обрыв! Оторвалась платформа с балластом - шурует сюда!
Все, кроме мальчика в алом вагоне, все, кроме Пашки на лесенке, вмиг
поняли: через минуту-другую на полустанок обрушится страшное.
Да и Пашка, глядя на отца, на мать, испугался.
Отец как застыл рядом с Платонычем, так недвижно и стоял.
Мать, чтобы не закричать, прикрыла обеими ладонями рот. Ее огромные от
ужаса глаза были устремлены в ту сторону, где за Кыжом вверху изгибался,
нырял за белые скалы стальной рельсовый поворот, и оттуда надвигалось вот
что...
По редкой, но потому еще более грозной случайности в стройотряде,
который спешно перекладывал путь на девятнадцатом километре, при отцепке от
тягача не сработали тормоза груженной колотым камнем восьмиколесной
платформы, и она пошла-пошла самоходом под уклон на Кыж.
Строители только и успели, что кинуться к рации, дать тревожный сигнал.
А платформа набирала скорость. Она с каждой секундой становилась все более
похожей на гигантскую торпеду, и отвести ее удар маленькому Кыжу было
некуда. Вот здесь вот - товарный состав с лесом; вот здесь вот - эшелон со
взрывоопасной нефтью; а тут стоит пассажирский, полнешенький спящих людей.
Если же переключить стрелку, если послать "торпеду" в обход главного
направления в тупик, то ударом разнесет хрупкую автодрезину, да и все равно
одичавшая платформа, падая, может грохнуть и по пассажирскому...
Пронеслось ли все это в голове Пашкиного отца - неизвестно. Должно
быть, пронеслось. Он вдруг от своего оцепенения очнулся, сказал Пла-тонычу
четко, быстро:
- Не дрейфь! Поставлю на повороте башмак, рядом сброшу на рельсы пачку
шпал - платформу вышибу под откос!
И отмахнул жестко рабочим:
- Прочь от дрезины!
Не успели рабочие шарахнуться, он вспрыгнул одним взлетом на моторную
площадку, вытолкнул из кабины Русакова:
- Тоже долой!
- Ты что! - уперся было Русаков.
- Про-очь! - гаркнул яростно, совсем уж нетерпеливо отец.
Он сшиб Русакова на междупутье, нырнул к тарахтящему двигателю, врубил
сцепление так, что из-под колес брызнули искры.
Дрезина дернулась, ткнула буферами груженый прицеп; рокоча мотором,
пошла набирать ход.
Мать вскинула руки, побежала рядом. Оступилась, чуть не упала. Но
ухватила пролетающий мимо поручень, и вот легкая, в ярком рабочем жилете ее
фигурка замаячила на самом верху.
Зачем, какие силы заставили мать ринуться туда, не знает тоже никто.
Скорее всего мать сделала это из крепкой веры в отца, из той давнишней
рабочей привычки, что если отец схватился за какое решительное дело, то и
ей, матери, помощнице неизменной, необходимо быть тут же. И вот она, не
мешкая, не размышляя, это исполнила. Через миг, другой, клонясь под напором
встречного воздуха, шагнула к отцу в кабину.
И это было то последнее, что запомнил Пашка Зубарев о своих матери с
отцом. Последнее - потому что их скрыл поворот. А вскоре из-за острых,
ослепительно полыхнувших белым светом скал, качнув землю, облака, сосны, до
Кыжа долетел гулкий отзвук того удара, который мать и отец приняли на себя.