"Анатолий Кузин "Малый срок" (Воспоминания в форме эссе со свободным сюжетом)" - читать интересную книгу автора

на свои места. Теперь в Барнауле после таежных мытарств отец работал
главным экономистом Алтайского совнархоза, а она преподавала в музыкальной
школе. У нее была собрана целая библиотека клавиров. Боясь отказа , мы
пользовались ей тайно. Забирали один из клавиров и после окончания занятий
в школе, когда тихо и никого нет, читали и пели оперы часами напролет.
Текст и музыка сливались воедино. Когда слушаешь исполнение оперы, не
оставляет чувство навязывания чужой воли, да и слов половины не поймешь,
особенно в хорах. Здесь же можно остановиться, по-своему прослушать,
повторить, обменяться впечатлениями, вжиться в каждый образ. Самым любимым
клавиром была "Царская невеста" Римского-Корсакова, страсти и человеческая
основа которой были нам близки.
В городе люди были осторожны и недоверчивы, поэтому внешне было все
спокойно, хотя затаенные страсти жили в каждом.
Искалеченные судьбы, загубленные дарования окружали нас как немые
тени. Круг знакомств И.П. отчасти стал и моим кругом, но окончательно я
туда допущен не был, как человек другого мира. Что, например, могло
объединить меня и Елену Бубнову, которая после семи лет одиночества в
тюрьмах , сосланная в Барнаул, таскала тяжелые яуфы - ящики упаковки
фильмов - и проекторы, работая в обсерватории. Она вышла замуж за брата
И.П. - скульптора. Только спустя пять лет я услышал от Елены сдержанный
рассказ о ее судьбе - уже в Москве, после ее и моей реабилитации.
Учась в техникуме, я одно время был комсомольским секретарем группы.
Работа была пустой и, как я теперь понимаю, направленной на оболванивание
нас. Обработка металла - узкая область человеческой деятельности, но в
ней, как и во всех других, должно было процветать только наше, советское,
передовое, до чего капиталисты додуматься не могут. И начинаются почины, о
которых мы должны слушать разинув рты и "проникаться".
Сначала подняли на щит "силовое резание Колесова". Огромные суммы
были направлены на пропаганду этого
метода, а он с рождения был уродом. Какой смысл делать заготовки с
огромным припуском, а затем его "спиливым резаньем", сдирать, когда во
всем мире стремятся всеми путями сделать припуски минимальными с целью
облегчения обработки?
После отшумевшего "силового резанья" появляется "скоростное резанье",
и на щит поднят Быков. Он учился у нас на вечернем отделении. Мастер
действительно на все руки. Выходит пропагандистский фильм, как он в
Венгрии начинает работать так на токарном станке, что вместо стружки вверх
фонтаном летят куски раскаленного металла и, падая, прожигают соломенные
шляпы любопытных. Экономисты простым расчетом показали несостоятельность
метода - плавить металл лучше в печи, а не на токарном станке. Однако дело
не в методе, а в пропаганде, и Быков уже не рабочий, он символ образцового
советского рабочего. Он едет в Италию и там, как сам рассказывал нам со
сцены (с ним ходят два дюжих молчаливых сопровождающих), к нему подошла
пожилая женщина и встала перед ним на колени. Он стал ее поднимать
смущенный и растерянный, не понимая, о чем она говорит. Подбежал
переводчик. Оказалось она встала на колени перед изображением Сталина на
его медали лауреата. Она попросила поцеловать изображение. "Но ведь и у
вас в Италии много портретов Сталина" - ответил Быков. Тогда женщина
объяснила, что их рисовали итальянские художники, а этот портрет сделали
художники советские, которые сами видели вождя.