"Анатолий Кузин "Малый срок" (Воспоминания в форме эссе со свободным сюжетом)" - читать интересную книгу автора

афоризм - лучше быть стройным лодырем, чем горбатым ударником. Впервые я
его услышал от колхозника и воспринял как предательство общего дела. Всех
нас старались вырастить стандартными недоумками, обманутыми и обреченными!
По возврашении в Барнаул мы застали недостроенный сборчный цех, по
всей площади засыпанный пшеницей слоем метра в три. Она была влажной, и
надо было ее постоянно лопатить от возгорания. Эта работа продолжалась до
тех пор, пока всю пшеницу не вывезли.
Незадолго до моего приезда в Барнаул, в городе произошли трагические
события. Люди долго не могли успокоиться и все жили под впечатлением тех
дней. Отряды стройбата, где по большей части служил народ южный,
основательно заполнили город. Было и хулиганство с их стороны. Каждый
случай связанный с "черными", раздувался в воображении обывателей до
крайних пределов. Многие на рабочем месте, перебирая в голове слухи,
думали: "Я тут пашу, а там мою дочь насилуют". В один день остановились
станки на Трансмаше, на других заводах, и озверевшие люди с прутьями и
цепями, распахнув ворота, высыпали на улицу. Останавливали транспорт, из
трамваев вытаскивали солдат и били. С нашего завода никто не выходил.
Кладовщица из инструменталки рассказывала, как лежащего прямо на
трамвайной остановке сержанта-кавказца били железками по голове до тех
пор, пока он не перестал шевелиться. "Молоденький такой паренек, -
говорила она плача. И значки у него - отличник, разрядник". Один
перемахнул через забор и забежал в цех. Его спрятали в кладовке, дрожащего
от ужаса. Наехали машины КГБ и МВД, скорая, пожарные, но непоправимое уже
произошло и звериные инстинкты были удовлетворены.
В отделе я стал девятым по счету сотрудником. Завод пока выпускал
старые конструкции прессов, а предстояло осваивать и разрабатывать новые
сварные конструкции и линии. Работа меня захватила.
Темп жизни, во время учебы в Москве стал для меня привычным и здесь я
не хотел его изменять. Там - занятия в техникуме, лекции в институте
(успевал слушать) тренировки, чтение, общественная работа, кино, цирк,
театр, общение - дни были заполнены. Возвращался с тренировок (в 12 часов
лифт отключали) и с трудом поднимался на высокий шестой этаж. Здесь в
спортивную среду я вошел сразу. Работа заменила учебу. С самостоятельными
занятиями было сложнее. В общественную работу тоже пока не включился.
Моими соседями по общежитию стали недавние выпускники ремесленного
училища. Все они работали в литейном цехе и грязные были постоянно -
формовщики стерженьщеки, обрубщики. Живые и любознательные детдомовцы -
татары, чуваши, мордва - они, казалось, знали все тюркские языки и, когда
приходили с базара, рассказывали, что там говорят казахи, горно-алтайцы и
другие. Физически недостаточно развитые, ребята на тяжелых работах
уставали. Правда зарабатывали больше инженеров. Больше их зарабатывали
только возчики на лошадях. Возили они заготовки и детали из цеха в цех, но
на каждую ездку составляли наряд - погрузка, разгрузка, транспортировка
и за месяц набиралось хорошо. Ребята грязными были потому, что в цехе не
было даже душа. Я написал в многотиражку заметку о душе. Художник
нарисовал карикатуру, как из его сетки сыплются резолюции. Тем и
кончилось. В общежитии умывальники были в неотопляемых коридорах и все
промерзали. Умывались утром снегом.
Каждый вечер соседи по общежитию засыпали меня массой вопросов и
прсьбами что-нибудь разъяснить. Много было языковых проблем. Когда