"Анатолий Кузин "Малый срок" (Воспоминания в форме эссе со свободным сюжетом)" - читать интересную книгу автора

суетиться вокруг боченков. Пачку денег он оценил на глазок,и, не считая
ее, сунул под прилавок. Выкатил новый боченок, притащил разную тару и
закуски. Пока мы бражничали, он заполнял тару нам в дорогу, видимо по
опыту зная, когда мы начнем разбредаться. День был теплый и ясный. После
тостов и общего возлияния мы разделились на отдельные компании и,
прихватив с собой вина, через бахчи неспешно побрели в сторону бригады.
Арбузы были спелые и сладкие, а дыни еще вкуснее. По дороге закусывали
дынями, а арбузами только мыли руки. Многие позасыпали на бахче и только к
вечеру собрались на "бригаде".
Работал я вначале на копнителе в паре с инструкором райисплкома. Он
был пожилым человеком и я удивлялся его упорству. Копнитель - это прицеп к
комбайну в виде арбы на двух колесах, между которыми поворотная платформа.
Когда мы стоим у комбайна спиной к поручням, она в горизонтальном
положении, и солому, вылетающую из комбайна , мы подхватываем вилами и
равномерно распределяем по всей площадке платформы. Когда же копна готова
и мы приближаемся к ряду копен, надо бежать на ее противоположную часть и,
держась за поручни, весом своих тел опрокидывать ее, тогда копна сползает
на землю. После этого мы бежим опять к комбайну и ставим ее в
горизонтальное положение. Так весь день. Казалось бы все просто. Однако
самая трудность была в постоянных ветрах. Когда ветер дует в мою сторону,
а стоим мы под самым хоботом, то извергаемая из него солома с половой и
пылью лезет в рот, в нос, через очки в глаза, в уши, и дышать нечем.
Повязанный платок тоже мало помогает. Тут уж ничего не видишь и
механически машешь вилами. Когда же комбайн разворачивается и ветер в
сторону напарника, тут отдыхаешь и смотришь на его мучения, только
временами, превышая голосом грохот узлов и лязг цепей, орешь: "Пошел!" - и
мы бежим в конец платформы и сбрасываем копну. После очередного поворота
комбайна я еще могу видеть как напарник сморкается, глотает воздух ярко-
красными губами на черной от пота и пыли роже, прочищает уши и протирает
глаза с белыми кругами вокруг них от очков.
Не знаю как инструкторам исполкомов, а конструкторам полезно работать
на таких дурацких работах. Занимаясь позже различного рода механизацией, я
старался всегда ставить себя на место того, кто будет пользоваться моей
техникой..
Или следующая моя работа - прицепщика. Сидишь как пешка на сиденьи
плуга, глотаешь пыль и только в конце борозды, через полчаса, а то и
больше, нажмешь на крючок, чтобы поднять плуг, а затем опустить.
Такого рода работы возникают там, где есть наплевательское отношение
к производительности труда, к труженику, к делу вообще. Работа на
ДТ-54-тракторе - тоже была нелегкой. За день так надергаешся этих рычагов,
что к вечеру руки не сгибаются. Всегда удивлялся тем, кто выдумал такие
машины и механизмы. Или сами не испытали их как следует, или у них нет
совести.
Еще на преддипломной практике в Чимкенте мне впервые пришлось увидеть
как ребята в общежитии завода делали себе "мастырки". На блатном языке это
значит увильнуть от работы путем нанесения самому себе травм. Прямо над
электрической плиткой обжигались участки кожи на руках и ногах - чтобы
получить больничные листы. Конечно такие крайние меры вызывали неприязнь.
С детства приученный работать и находить в работе настоящий, истинный
интерес, я не мог такие действия одобрять. Помню как меня покоробил