"Олег Куваев. Печальные странствия Льва Бебенина" - читать интересную книгу автора

Колю-Ваню могут посадить на его машину, которую тот загробит, как и свою.
Без размышлений Николай Большой вышиб дверь КПЗ, запиравшуюся скорее на
символическую задвижку, и отправился на работу. Никто его не задержал.
Ночью вернулся начальник отделения милиции Яков Сергеевич и забрал к
себе "Дело №... о разрублении самородка и исчезновении части его". Ему также
позвонил директор Пхакадзе и с южным темпераментом заявил, что в разгар
промывки арестовывать лучшего бульдозериста есть преступление.
- Меня арестуй, бульдозеристов не трогай, - кричал в трубку Пхакадзе.
- Я понимаю, - дипломатично сказал Яков Сергеевич. Он действительно
понимал, так как был старожилом и знал, что такое ураганное время
золотодобычи.

6

Концерт в клубе состоялся, как и сказал тов. Пхакадзе, в субботу.
Состоялся он в новом клубе, выстроенном с приличествующим размаху местного
производства числом колонн.
Около клуба имелись два цветника, изящно обрамленные донышками пустых
бутылок - влияние приезжих с "материка", считавших, что и пустые бутылки
можно пустить в дело. Имелись здесь также лиственнички, посаженные на месте
вырубленных в геройские времена освоения. Лиственнички стояли в этой
сумятице грохочущих самосвалов трогательные и беззащитные, точно голые дети,
ибо они были извлечены из тайги, которая коллективным скопом боролась за
жизнь против здешнего климата и бесплодной почвы и только коллективом
держалась. Но если этим лиственничкам суждено было погибнуть, то, во всяком
случае, не от людской руки, потому что ни на одной даже прутик не был
надломлен, несмотря на частое скопление вокруг мятежных мужских масс.
Концерт получился что надо: Леня Химушев знал, куда везти свой
коллектив, и знал свое дело. В бессонные ночи Леню Химушева мучило
непризнание. Более того, презрение общества, которое не понимало, что именно
он, Химушев, ловкач и пройдоха по общему мнению, двигает радость культурного
бытия, ритм века в точки страны, где население больше всего в этом нуждается
и приемлет с открытой душой.
На этой ниве он делает больше многих генералов культуры, а имеет за это
что?
И во многих аспектах своих бессонных дум был нелегальный антрепренер
Химушев Леня полностью прав. Если бы страшный суд действительно был и если
бы на этом страшном суде человек рассматривался с точки зрения полезности
бытия, а не нравственных категорий, многое бы на нем списали грешнику Лене.
В клуб пришли отмывшиеся в душе бульдозеристы в нейлоновых, немыслимой
белизны рубахах и костюмах из тканей невероятной стоимости и невероятного же
покроя - работа невидимых миру пройдох. Один пришел даже в галстуке, но
скоро понял, что это уж слишком, почти отрыв от коллектива, и потому в углу
коридора галстук снял, спрятал в карман и от смущения на собственную
интеллигентскую подлость расстегнул на одну пуговицу на вороте больше, чем
полагалось по клубной норме, так что стала видна наколка с общеизвестной
надписью про отсутствие всякого счастья.
Пришли девчонки: съемщицы золота на промприборах, электрики, поварихи.
Все были в импортных джерсовых кофточках и приличных делу туфлях.
Пришла Тося Колдыбина в неизменном жакете военных лет и прежде всего