"Олег Куваев. Дом для бродяг" - читать интересную книгу автора

сапогах, поле'з по расщелине. Грело солнце, а камень был приятно прохладным.
Лез я, как показалось, очень долго, вдруг неожиданно сорвалась нога, и
руки тут же сорвались с выступа. Я успел только отшвырнуть топор в сторону и
другой рукой оттолкнуться от скалы, чтобы не ободрать лицо. Очнулся я в
палатке. Я лежал на спине. Вход палатки не был застегнут. Мягко гудел
затылок. Спина была мокрой и зябла. Наверное, от этого я и очнулся. Я
поднялся и увидел, что лежу в луже. На улице шел дождь и попадал в палатку.
Видимо, я ударился о спасительный травяной валик у подножия. Полез я при
солнце, сейчас дождь, неизвестный час дня. Часы стояли.
Я выбрался из палатки. Лодка почти была на плаву, хотя я вытащил ее
высоко. Медвежьей туши, которую я положил в воду, чтобы она хранилась
подольше, не было. "Может, приснилось мне все это?" -- тупо подумал я и
подошел к тому месту, где растягивал на колышках шкуру. Шкура была на месте.
Потом я сходил к скале и нашел топор. Значит, ничего не приснилось.
Значит, это просто своеобразная расплата за зверя, который, может, и не
собирался нападать, а рявкнул от ужаса.
Дождик шел холодный, и ветер с севера налетал порывами. Надо было плыть
к людям. До метеостанции оставалось километров сто пятьдесят. Точное
расстояние по карте установить было невозможно из-за извивов Реки,
Я опасался потерять сознание, но чувствовал себя прежним, когда мы
ничего не боялись. Быстро загрузил лодку. Ветер становился все сильнее,
начинался снег. Мне очень хотелось скорее уплыть с этого места. Кисти рук
сильно мерзли. В аптечке у меня были только марганцовка и йод и еще мазь от
комаров -- диметилфталат с вазелином. Я смазал ею руки, и стало легче.
Конечно, это было глупостью -- плыть одному. Все-таки техника
безопасности, которую нам так вдалбливали в голову, существует. "Восемьдесят
семь процентов несчастных случает происходит из-за нарушения техники
безопасности", Я это помнил, как помнил и сводки о случаях по Министерству
геологии, которые нам зачитывали.
На реке ветер был еще сильнее. Я натянул кухлянку и поверх нее
штормовку. Но секущий дождик, сменившийся снегом, быстро промочил штормовку,
затем кухлянку. Там, где встречный ветер шел по руслу Реки, лодка почти не
двигалась. Вырванные с корнем деревья плыли вниз, обгоняя лодку, так как у
них почти вся поверхность была под водой, и ветер им не мешал. Было бы
хорошо уцепиться за одно из них, но это опасно. Дерево могло зацепиться, и
тогда струя сразу подожмет лодку, перевернет ее.
Сверху на штормовку я натянул еще одну кухлянку, которую мне подарил
учитель. Но и она промокла насквозь, и я прямо подпрыгивал от холода на
мокром сиденье.
Я пристал к берегу. Ветер здесь падал сверху. Руки не слушались, и я
извел коробок спичек, прежде чем развел костер. Но костер тут же затух. Я
чертыхнулся от злости на себя. Есть нерушимое правило: чем медленнее ты
будешь костер разжигать, тем быстрее загорится. Я нашел в лесу сухую
тальниковую ветку и сде-лал на нее "петушка" -- комок из стружек. Потом
заготовил еще двух "петушков" потолще.
Костер загорелся. Я повесил над ним штормовку и одну из кухлянок. А на
тело натянул сухой свитер. И вдруг обнаружил, что не помню, как привязал
лодку. Похолодев от ужаса, кинулся к реке.
Но лодка была привязана прочно: двойным узлом к стволу ивы и еще
страховочно к поваленной лиственнице. Автоматика.