"Олег Куваев. Дом для бродяг" - читать интересную книгу автора

сторону и закурил трубку, чтобы успокоиться. Потом закрыл глаза и припомнил
берег и речку, затопленные кусты, утонувшие стволы, о которые мог зацепиться
крючок. Припомнив, я вышел вверх по течению и забросил спиннинг так, чтобы
блесна прошла сзади щуки и метрах в полутора от нее,
Щука не среагировала ни на первый бросок, ни па второй, ни на третий. Я
подошел ближе и поднес блесну почти к самому щучьему носу. Но щука не
смотрела на блесну. Она все так же смотрела на меня тяжким, свинцовым,
недобрым взором. Потом медленно повернулась и вдруг, дав бешеный водоворот,
исчезла.
Я утешился тем, что здешние щуки жестки на вкус. Колымские старожилы
едят у щук только кишочки, которые хорошо жарить, особенно с макаронами.
Я вытер пот, уселся на землю. "Что-то не так в основе, -- думал я. --
Рыбы чудовищное количество. На блесну не идет, червяков нету. Ягодой будем
питаться?
Коля! Коля!" -- взмолился я в адрес своего товарища, энциклопедического
рыболова. Но Коля был далеко, в Москве. В сомнении я открыл блесенную
коробку. В ней лежала самодельная блесна Шевроле, которую тот дал мне перед
отплытием. Блесна была просто винтовочной пулей, в которую с одной стороны
был впаян загнутый гвоздь от посылочного ящика, с другой -- петелька. Я
нацепил эту блесну и кинул ее в стремнину под берегом.
К ней кинулся хариус, но, опережая его, из кустарника молнией вылетел
двухкилограммовый ленок, и спиннинг в руках согнулся. Через мгновение ленок
уже плясал на траве, сверкая на солнце радужным боком. Вместе с ленком
приплясывал я.
17

На шестой день случайно и без умысла я убил медведя. Не уверен, что
надо пояснить это, но все же скажу, что возраст, когда этим гордятся, уже
прошел и вообще медведи глубоко симпатичные звери, если только ты не
сталкиваешься с ними нос в нос. Той же стадии самообладания, когда ты
спокоен, столкнувшись с медведем нос в нос, я, наверное, уже не достигну.
Если искать первопричину... Все началось с шиповника... Проплывая мимо
обрыва, я заметил огромные даже для этих мест заросли шиповника. Я пристал к
берегу, привязал лодку к камню и полез наверх по плотному, спрессованному
галечнику. Вдоль Реки дул упрямый ветер. Шиповник на вкус оказался чуть
кисловат, полон мякоти, и волосистые семечки было очень легко выплевывать.
Насколько хватал глаз тянулся этот шиповник. Я привстал на цыпочки, чтобы
прикинуть это изобилие, и в просвете кустарника увидел лобастую голову с
дремучими глазками. Медведь коротко и как-то утробно рявкнул. Все было
слишком неожиданно, а в магазине браунинга лежали пулевые патроны...
На ночевку я остановился чуть ниже, где начинались скалы. В скалах
торчали желваки, по-видимому конкреции, я машинально отметил их, когда
ставил палатку, и все поглядывал на скалы, пока снимал шкуру, растягивал ее,
потом разделывал зверя. Если на ночь класть мясо в проточную воду, оно будет
свежим дней десять. Хорошо будет угостить встреченных людей медвежатиной. А
в конкрециях вполне могли быть аметисты, как в известном месторождении не
так уж далеко отсюда.
Я лег спать поздно. А утром пошел к скалам -- может, какие конкреции
выпали сами. Но у подножия скал был просто гладкий, поросший травой валик.
Геологического молотка, конечно, не было, я сходил за топором и, как был в