"Пауль Аугустович Куусберг. Капли дождя (3 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

подкарауливали у шоссе в лесу, пробовали подловить на почте, возле
кооператива. А однажды придумали споить на молотьбе, чтобы потом втихаря
пырнуть ножом. Но он мог выпить невесть сколько. Мызаский Сассь и еще два
лесовика затесались на толоку, их не иначе как узнали, но предпочли держать
язык за зубами. Мызаского Сасся боялись, он мог подпустить под стреху
красного петуха или явиться в полночь незванно в гости. Сассь захмелел
больше, так, что,"когда они втроем под церковными рябинами набросились на
парторга, Железноголовый сбил сперва наземь Сасся и так саданул ногой в пах
латышу, который намерился ударить ножом, что тот скрюченным и остался.
Третий лесовик дал деру, и латыш уковылял, потому как нож был в руках у
парторга. У Железноголового хватило силы и воли до тех пор держать Сасся,
пока не дождался пастора, ходившего отпевать Сепаскую Мадли. Парторг гаркнул
слуге божьему, чтобы дал ремень брючный. Теодор, тезка знаменитого Святого
Талльмейстера, страшно испугался и пролепетал, что нет у него ремня, что он
подтяжки носит. "Тогда подтяжки давай'" - грозно приказал парторг, и
подтяжки он получил. Подтяжками, не нынешними, в палец шириной, а прочными,
широкими помочами, он связал руки Мызаскому Сассю; очухавшийся тем временем
Сассь, дылда в шесть с половиной футов, запротивился было, но Железноголовый
нокаутировал его, страшно тяжелый был у него кулак, и все боксерские приемы
он знал. Так и угодил Мызаский Сассь, на совести которого была смерть
предыдущего парторга, в руки милиции; скрюченный латыш грозился, правда,
отплатить кровью, но все же посчитал за лучшее держаться от парторга
подальше; через несколько месяцев взяли и его при ограблении магазина в
Вески-вере. Лесным братьям не удалось одолеть Железноголо-вого, но кляузники
и дружки Сасся, прозывавшегося также Сассем Пожарщиком, сковырнули его с
должности. Подметные письма слали и жене Железноголо-вого, люди потом
говорили. Он, Николай Курвитс, "царского имени колхозник", ладил с
Железноголовым. "Ноги свои загубил ты в борьбе с болотом", - заверял этот
молодой, твердого слова и тяжелой руки парторг. Что до простуды, то слова
Рэнтселя и Железноголо-вого и впрямь сходятся, может, они и правы, простуду
он и сам считал главной виновницей, только загубил ли он свои ноги в болоте,
задним числом сказать трудно. Конечно, в болотной воде он свои ноги подержал
вдосталь, а что ему еще оставалось, когда старший брат Пээтер - отец всех
своих сыновей нарек царскими именами: Пээтер, Александр и Николай, - когда
старший брат Пээтер отсудил хутор себе, то ему, Николаю, и другому брату
отвели по клочку земли на краю болота. Александр отказался, потребовал
деньги, брат выплачивал частями, сперва в марках, потом в центах, всех денег
перебравшийся на городские харчи Александр так и не получил, душа у Пээтера
была коварная. Он же, Николай, взял приболотную землю, думал к полученным
девяти гектарам отвоевать у болота еще девять, планы были заманчивые. Но
чтобы даже первые девять хоть чего-то родили, пришлось прорыть до реки почти
в полверсты канаву и каждый год ее чистить, так что вкалывать пришлось
крепко. Будь у него старуха кусачая да шпынливая, тогда бы он загнулся в
болотной тине, но Мариета дурнем его не обзывала и бедностью не попрекала,
Мариета сама, корда грозило затопить, лезла, в канаву с лопатой, душа добрая
и верная, кто там делал ее ногам муравьиные ванны и припарки разные. Слава
богу, что не застудила кости. Ноги у Мариеты и сейчас еще красивые и
точеные. И телом не хуже упитанной главной врачихи, ноги же стройные и
легкие, как у охочей к танцам молодицы. Болотная вода, конечно, часть вины,
но разве меньше он держал свои ноги в реке? Окуни, плотва, лини и лещи не