"Пауль Аугустович Куусберг. В разгаре лета (1 часть трилогии)" - читать интересную книгу автора

Он сразу вызывает у меня расположение. Тем, что угадывает мои мысли,
что у него хватает силы улыбаться, что он видит во мне товарища. И я иду на
откровенность:
- Идиотство - сидеть и ждать чего-то. "Идиотство" не совсем верное и
уместное слово, оно
ие выражает тех чувств, которые заставляют меня исследовать двери и
окна. Просто я не придумал слова поумнее.
Незнакомец соглашается:
- Само собой, идиотство.
- Мощный амбарчик!
- Своими руками в позапрошлом году новые двери навесил, - говорит он.
-- Доски сосновые, толщиной а два с половиной дюйма, да еще планками обшиты.
Вот ведь какая чертовщина, сам для себя каталажку соорудил!
- Ты плотник?
Я не смог сказать ему "вы". Язык не повернулся, уж очень он свойский.
Парень улыбается. Чтоб не унывать, попав в такой переплет, надо быть
или дубиной, или человеком сильной воли.
- У меня, брат, девять ремесел, голод - десятое. Могу и стены и печи
класть, стропила подводить, лошадей ковать, торф резать и лес валить. Нашему
бывшему волостному старшине, который вместе с капитаном Ойдекоппом
перебаламутил у нас народ и велел вытащить меня ночью из постели, я своим
рубаночком клееный платяной шкаф смастерил, с тремя дверцами. Ты сам откуда?
- Из Таллина, из батальона истребительного.
- Про батальон лучше никому не заикайся. Батальонов этих пуще всего
боятся, жуть как ненавидят!.. Харьяс, тот самый старшина, про которого я
говорил, и Ойдекопп совсем задурили народу голову своими разговорчиками.
Дескать, истребительным батальонам приказано сжечь деревни и хутора, а
крестьян - высылать и расстреливать. Словом, истреблять все подряд, чтобы
немцам досталась одна выжженная пустыня.
Я как можно спокойнее и равнодушнее сообщаю:
- Они знают, что мы из Таллина, значит, им и про батальон известно.
Парень говорит понимающе:
- Вот почему они вас так измолотили.
- Волостной старшина - это такой невысокий пузатый старикан с усами?
- Он самый. Серый барон, хитрец из хитрецов. Такого нам напел, что мы
чуть было в председатели исполкома его не выбрали. Да в Пярну не разрешили.
Ничего себе представитель рабочей власти: восемьдесят гектаров земли!
Я показываю взглядом на людей вокруг, часть которых все еще дремлет, а
часть - проснулась и занимается кто чем придется.
- За что их сюда приволокли?
- Ааду Харьяс и ему подобные сочли их красными. Примерно с треть --
просто новоземельцы. Нашего председателя исполкома расстреляли. Меня тут
недавно милиционером назначили. Но не успел я и в мундир влезть, как уже
власти лишился.
Последние слова смешат его самого. Но тут же лицо его темнеет.
- Сам виноват, - говорит он. - Надо было посты расставить. Я уже в
самом начале войны затребовал из Пярну винтовки, но нам ничего не прислали.
Посоветовали вооружиться охотничьими ружьями. Не захотелось затевать эту
канитель с двустволками, решили ждать винтовок. Вот и угодили сюда, Только и
двустволки не помогли бы, с ними против английских винтовок не попрешь.