"Виктор Александрович Курочкин. Дарья" - читать интересную книгу автора

уши. Дарья ходила плавно, движения ее были немного ленивые, словно она
делала все нехотя. Я с удивлением отметил - предметы, к которым прикасалась
хозяйка, казалось, жаловались. Дарья расставляла посуду: стаканы, блюдца и
даже чайная ложечка не звенели, а вскрикивали "ай", как будто она их щипала.
Девочка не сводила глаз с варенья. Дарья налила ей кружку чаю, положила
варенья и кусок сахару. Все это она сделала молча, не поднимая глаз.
Я пытался завязать разговор, но он не вязался. Хозяйка отвечала коротко
и слушала рассеянно. Мне казалось, что она к чему-то прислушивается.
- Давно вы здесь живете?
- Я родилась в Закуте.
- А эта девочка - ваша дочь?
- Соседская. Ночевать у меня попросилась.
О своей работе Дарье рассказывать, видно, не хотелось.
- Да работаю, как все, - уклончиво ответила она.
- Как же вы добились успеха?
- Старалась, чтобы не быть хуже других. Читала книжки по
животноводству. Ну, как и все.
- Скажите, Дарья Михайловна, вы любите свое дело?
Она насторожилась. Ее большие глаза выражали недоверие. "Не подвох ли
здесь какой?" - говорили они. Но вдруг Дарья открыто улыбнулась.
- Вам, наверное, уже кое-что сказали. А я и сама скрывать не стану. Не
очень-то мне хотелось браться за эту работу, да так уж пришлось. С первых же
дней я возненавидела ее, и особенно этих тощих... свиней. Ничего не жрали, и
росла у них только одна щетина. Знаете, из меня слезу нелегко выжать, а
тогда я почти каждый день плакала. На работу иду - реву, домой приду - тоже
реву. Помощи я ни у кого не просила. Все казалось, что мои неудачи вызывают
у баб радость. Не знала, что и делать. Как-то зашла я в правление. Там
никого не было. На столе лежали газеты. От нечего делать развернула одну и
прочитала: "Наш опыт откорма свиней". Эту газету я - в карман, и бегом
домой... Вот посмотрите, я ее до дыр зачитала. Дарья подошла к этажерке,
откинула сатиновую занавесочку. Там лежала стопка книг.
- Видите, теперь сколько их у меня, а началось все вот с нее. - Дарья
улыбнулась, подавая мне потрепанную, всю в жирных пятнах газету. На второй
полосе ее была помещена статья совхозного зоотехника о новом методе откорма
свиней.
Дарья подробно рассказала, как, выполняя все указания статьи, покоя не
давала животноводу и председателю. Вдруг она замолчала, лицо стало
озабоченным. Подошла к окну, поцарапала лед, обернулась.
- А вы знаете? Вот сейчас я разговариваю с вами, а думаю о нашей свинье
Трусихе. Ведь она со дня на день должна опороситься. Боюсь я чего-то: ведет
она себя подозрительно.
В голосе ее слышалась тревога, на щеках проступил легкий румянец. Я не
удержался.
- Красивая вы, Дарья Михайловна!
Похвалу она приняла, как пряник, - покраснела, засмеялась.
- Мне все говорят: "Красивая ты, Дарья, как, артистка, тебе бы только в
городе жить". А я в Ленинграде жила у тетки. Уехала. Небо там в самый
ведреный день за крыши цепляется, а солнце глядит словно через стекло
немытое. Шум, звон, пахнет дымом, горелой резиной. Пойдешь в сад: деревья
важные - не подступись. Трава нежная - не дотронься, а то штраф. В пруду