"Виктор Александрович Курочкин. Дарья" - читать интересную книгу автора

в районе. И вот Дарья пристает ко мне: "Хочу быть свинаркой". Дали мы ей
самых что ни есть захудалых свиней. Никто ей не верил, что справится. Да и я
сомневался. А ведь выходила! Э-э, да еще каких! В Закуте отроду таких не
было. Первый опорос получили. Хороший! Ждем - вторая должна пороситься. Вот
тебе и Дарья, вот тебе и франтиха-купчиха Козырева...
- Хлеб да соль, - певуче проговорил женский голос за моей спиной.
Мы оба обернулись.
- Вот она, - сказал Петров. - Милости прошу, Дарья Михайловна. Да что
ты в темноте хоронишься, аль боишься, что сглазим?
Дарья не спеша подошла к столу. Короткий черный тулупчик, отороченный
ярко-рыжим мехом, плотно сжал ее плечи и высокую грудь. Пуховый платок
закрывал голову и обрамлял ее белое лицо с большими черными глазами. Слегка
качнув плечом, она пасмурно взглянула на председателя.
- Ну, я пришла... Звали, Илья Митрофаныч?
Петров кивнул на меня.
- Это товарищ из газеты. Хочет тебя пропечатать.
Дарья вскинула голову. Глаза ее теперь искрились, как будто в них играл
луч солнца.
- Так вот ты, Михайловна, возьми его к себе в гости. Побеседуйте,
поговорите на свободе.
Дарья усмехнулась:
- А люди как подумают?
- Люди... - засмеялся Петров. - Эх, Дарья, Дарья! Я-то знаю, как ты
людей боишься.
Дарья нахмурилась, резко повернулась и пошла, но у порога остановилась
и, не оборачиваясь, пропела:
- Мне что, пожалуйста... Я приберусь, а вы приходите.
Краснощекий, с царапиной на лбу Васька повел меня к Дарье Козыревой.
Мальчик переставлял отцовские валенки как ходули. Он был в одной рубахе и
ежился. Над Закутом висело звездное небо, щелкал мороз, под каблуками
повизгивал снег.
- Вот тута, дяденька, она живет, - указывая на дом, пропищал Васька и
задергался. - Я побегу, дяденька, а то зябко.
Я толкнул калитку и в темноте стал пробираться на ощупь. Знакомый голос
позвал:
- Сюда, сюда идите!
Пропустив меня, Дарья резко закрыла дверь, и по синим половикам
покатился седой ком морозного пара.
У Дарьи было тепло и уютно. Над деревянной кроватью с пирамидой подушек
висел самодельный ковер, на котором розовая девица расчесывала желтые
волосы. Переднюю часть избы занимали цветы. В глиняном горшке, как еж,
свернулся кактус. Нежная фуксия осыпала малиновые сережки. Резко пахло
геранью.
Дарья, скрестив на груди руки, стояла у самовара. Девочка лет шести,
положив на колени худенькие ручонки, сидела возле нее. Острый подбородок,
маленькое личико с безбровыми глазенками придавали ребенку пугливый вид.
Самовар вскипел. Дарья легко подняла его и поставила на стол. Самовар
крякнул и расшумелся, как разбуженный улей.
Я следил за хозяйкой. Хороша! Толстые черные косы двойным венком обвили
голову, и только маленькие колечки волос, как тени, упали ей на белую шею и