"Вячеслав Курдицкий. Миражи Каракумов" - читать интересную книгу автора

живность, привороженную древними чарами огня.
- Слышишь, как пищат? - спросил Давид.
- Кто?
- Нетопыри.
- Смеешься ты, что ли? У них же ультразвук, с сорока пяти килогерц
начинается. А предел человеческого слуха - чуть за двадцать.
- Это я и без тебя знаю, а мышей все равно слышу.
Грустное, тягучее кошачье мяуканье медленно проплыло над их головами. Ашир
задумчиво сказал:
- В детстве я твердо верил, что это кошки по ночам летают: ловят мышей
летучих. Потом уж узнал, что козодой иногда так кричит. А-а, привет,
приятель!
В круге света стоял забавный ушастый еж на тонких и высоких лапках,
напряженно шевелил блестящим, как антрацит, рыльцем, принюхивался. Мимо
пробежала не боящаяся никого на свете свирепая жужелица-скарит. Но еж
проглотил ее и пошел дальше, принюхиваясь.
- Добрая собака, - сказал Ашир.
- Где? - не понял Давид.
- Еж! По древним поверьям огнепоклонников, он к добрым собакам относится.
- Есть и злые?
- Как же без злых? Это наши давешние панцирные бойцы.
- Черепахи?
- Они самые. По преданию, творение злого бога Аримана. Но я слышал и более
поэтичную легенду. О красавице Зохре, которая за любовь к дэву Харуту и за
недоброе сердце была превращена аллахом в черепаху.
- Да-а-а, - потянул Давид после паузы. - Может, сообразим по рюмочке чайку?
Давид повозился среди вьючной поклажи, чертыхнулся пару раз и вылез с
бутылкой коньяка и пластмассовыми неаппетитными стаканчиками.
- Рюмочки-то подкачали, - посетовал он, наливая.
- Ничего, - бодро сказал Ашир и, поперхнувшись, долго кашлял.
От коньяка приятные, теплые волны расходились по телу, и Ашира охватила
раскованность, эдакое блаженное сознание собственной значимости. Он первый
заглянет внутрь чудесного цветка, и его имя будет навсегда связано с
раскрытием жгучей загадки.
Нетопыри перестали летать, зато к костру сползлись разнокалиберные
насекомые пустыни. Мелькали мохнатые бражники, толстые и красивые;
чернотелки уткнулись головами в песок, словно молились огню; изящно
покачивались богомолы, прижимая к груди шипастые хватательные конечности.
Даже верблюд подошел и время от времени шумно сопел.
- Вали отсюда, - желчно сказал ему Давид и швырнул маленькой, но каменно
тяжелой саксаулиной. - Сопит тут, ну прямо как Хрусталев.
Верблюд обиделся и ушел переваривать жвачку. В освещенном пространстве
бесшумно, как призрак, возник тушканчик, испуганно подпрыгнул без малого
на метр, поймал маленькими ладошками бражника и растворился во тьме.

Проснулись они рано, как только стало розоветь на востоке. И звезда
путеводная там сияла - Венера. А по-местному - Зохре. Та самая, которую
аллах в черепаху превратил. Давид пошел ловить верблюда, ускакавшего на
спутанных ногах в колючки. Ашир принялся готовить завтрак.
После завтрака они достали карту-трехверстку, сверили с ней кроки и