"Андрей Кураев. Кино: перезагрузка богословием " - читать интересную книгу автора

Ведь тот кит, о которым говорит Библия, совсем не тот, что знаком
современным биологам. Евреи - народ сухопутный, и в их языке не было уж
очень большого запаса слов для обозначения многообразия морских обитателей.
То еврейское слово (dag), что русские переводчики перевели словом "кит",
означает всего лишь "большая рыба". Так что если уж и будут претензии у
ученых - то не к Библии, а к ее переводчикам. Что такое "большая рыба"
религиозного текста - это знают не биологи, а религиоведы. Это и есть те
хтонические чудовища ("драконы", "водные змии"), которые в мифах всех
народов символизируют изначальные, докосмические, неупорядоченные воды. На
библейском языке "киты" (греч. khth; евр. dag) и "драконы" (греч. drakontes;
евр. tanninim) - слова взаимозаменимые. Так, например, в Быт. 1,21 русские
переводчики вслед за авторами Септуагинты (перевод книг Ветхого Завета на
греческий, исполненный в третьем веке до Р. Хр) слово tannin перевели как
"кит" (khtos), а Аквила (иудейский переводчик тех же книг на греческий же
язык, работавший уже во втором веке по Р. Хр.) перевел это же слово как
drakontas.
Вот и на языке Библии по сути все равно, как сказать: "Иону поглотили
воды", или "большая рыба", или "смерть". Водные чудовища есть персонификация
водного хаоса, то есть мира, в котором еще нет жизни, и который даже,
пожалуй, враждебен жизни. Это символ того хаоса, который от века подмывает
берега, который шевелится под космосом (напомню, что kosmos - это
упорядоченное бытие) и грозит все вернуть в изначальную неразличимость и
всерастворенность. Вот в этот мир смерти и бросил себя добровольно Иона. Он
приносит себя в жертву. Но по воле Творца, то есть Того, Кто изначально из
хаоса сотворил космос, смерть оказалась над ним бессильна. Тот, Кто на заре
мироздания из безжизненного мира смог вывести жизнь, может повторить это
чудо. Создавший из воды всю жизнь может и одну душу извести из вод и из
царства смерти (пред-жизни). Спустя столетия то же самое произойдет со
Христом. Но рассказ о жертве Христа будет выражен уже на другом языке - не
на языке мифа, а на языке истории. Иона же в христианском восприятии стал
прообразом Христа.
Христова же победа над смертью стала основой для нашего водного
крещения. Вспомним, что по гречески слово baptisma, переводимое у нас как
"крещение" означает буквально "погружение", и прочитаем: "все мы,
крестившиеся во Христа, в смерть Его крестились. Итак, мы погреблись с Ним
крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых, так и нам ходить в
обновленной жизни" (Рим. 6,3-4).
Как известно хотя бы из сказок, вода бывает разной. Есть вода мертвая,
а есть вода живая. Мертвая вода возвращает испорченному (израненному,
истлевшему) мертвому телу прежнее и даже большее прежнего совершенство, хотя
и не возвращает его к жизни. Жизнь - это присутствие в теле души, и душу
возвращает телу живая вода. Если телесное совершенство смертью не нарушено,
то нет и необходимости в мертвой воде, которая употребляется только для
исправления тепа, которое само по себе бездушно. Соответственно, погибший
сказочный герой спасается в два приема; сначала при помощи мертвой воды его
мертвое изувеченное тело доводится до образцового состояния (чтобы в новую
жизнь не нести старые увечья и раны), затем при помощи живой воды этот
образцовый труп получает дыхание жизни.
В греческой мифологии живой и мертвой воде русских сказок соответствует
нектар и амвросия. Нектар - от некрос, мертвец. Амвросия - не-смертный (ср.