"Андрей Кураев. Раннее христианство и переселение душ" - читать интересную книгу автора

они имеют своей причиной библейского Отца и евангельского Сына.
Итак, Ориген начинает полемику с гностиками. Естественно, что он
пользуется тем набором богословских аргументов, которые наличествовали в
христианской мысли его эпохи. Но дело в том, что церковная мысль времен
Оригена еще не научилась ставить вопрос о том, каковы вечные отношения в
Троице. Еще слишком велика была привычка видеть в Лицах Божества лишь
различные проявления, функции Единого Бога. Поэтому Логос мыслился не
столько как вечная Мысль и Любовь Отца, сколько как инструмент, с помощью
которого Отец творит мир. Христианская мысль была занята не столько
уяснением тайны внутритроичных отношений, сколько выяснением того, какое
отношение Логос имеет к небожественному миру. Еще предстояло - в ходе
арианских дискуссий - найти ответ на вопрос о том, в каком отношении
находится творческое воление Бога к бытию самого Бога. Но уже было прочно
усвоено, что "все чрез Него начало быть, и без Него ничего не начало быть,
что начало быть" (Ин. 1, 3) - через Слово, которое было в начале.
Мир не мог возникнуть без Логоса. Логос нужен для создания мира. Вот
два тезиса, из которых исходит мысль Оригена. И к ним полемическая
необходимость добавляет третий: Сын есть вечный, безначальный Бог. Но как
можно доказать совечность Логоса вечному Божеству, если Логос - лишь
инструмент для создания нашего мира? Бог вечен, а наш мир - нет. Мог ли Отец
родить Сына без нужды в миротворении? Бог не совершает ненужных действий. И
если Логос нужен лишь для творения мира, но при этом Логос все же совечен
Отцу - значит, у Отца всегда была необходимость в миротворении. Если Логос
был всегда - значит, Бог всегда был Творцом.
А если Бог по сути Своей есть Творец, то Он не может быть без мира. Не
потому, что Он и мир - одно, а потому, что сущностным свойством Бога
является быть Творцом и Вседержителем. Но чтобы быть Творцом и
Вседержителем - перед лицом Бога всегда должно быть то пространство, к
которому могла бы быть направлена Его творческая и правящая мощь. А если Бог
всегда был Творцом, а наш мир был не всегда - значит, прежде создания нашего
мира тот же Логос создавал иные миры, а после конца нашей вселенной Он
должен будет вновь и вновь творить новые мироздания. "Обыкновенно нам
возражают и говорят: если мир начал существовать с известного времени, то
что делал Бог до начала мира? Ведь нечестиво и вместе с тем нелепо называть
природу Божию праздной или неподвижной... Мы же скажем, что Бог впервые
начал действовать не тогда, когда сотворил этот мир, но мы верим, что как
после разрушения этого мира будет иной мир, так и прежде существования этого
мира были иные миры" (О началах. III, 5, 3).
Именно из идеи Бога как Творца, как деятеля и любви Ориген заключает к
бесконечной последовательности миров. Ориген живо ощущает Бога как Творца и
Промыслителя, Божественная любовь открывается ему как любовь к миру - и он
полагает, что этой творческой мощи и любви нельзя ставить пределов.
Ответ Оригена явно поспешен: из верного тезиса о том, что Логос
необходим для творения мира, он заключает, что только для этого Он и
необходим Отцу. Ошибка Оригена в том, что его суждение противоречит
евангельскому возвещению о том, что Бог есть Любовь. Любовь же не может
видеть в том, кого любит, лишь инструмент. Родители не рождают детей лишь
как средство для получения пособия или в качестве средства для обеспечения
спокойной старости. Мы не знаем тайны Божией Любви. Но полагать, будто
личностное Бытие Отца дало Свою божественную природу еще двум Личностям -