"Андрей Кураев. Раннее христианство и переселение душ" - читать интересную книгу автора

много почерпнуто из греческой философии, много роднящего ее с язычеством.
Спор с теософами у нас о другом: Понимал ли Ориген сам двуприродность этой
своей системы? И если понимал, то чем сам Ориген дорожил в этом сплаве
больше: языческими мотивами или христианскими? Прятал ли Ориген язычество
под флером христианских цитат, или он утаивал христианство под покровом
привычных философских допущений? То, что было сказано выше о личности
Оригена, заставляет сказать, что теософское предположение о нем оскорбляет
его память. Теософское видение Оригена превращает его в холодного лицемера,
который посылает своих учеников на смерть, будучи в душе согласным с теми
язычниками, что убивали его духовных детей.
Христианское видение Оригена другое: Ориген - миссионер, который
изложение церковного богословия предварял свободным философским умозрением
ради того, чтобы сначала показать язычникам, что Библия не противоречит их
уму, а затем приучить их ум не противоречить Библии.
Пусть читатель сам выберет, кто же на деле хулит память Оригена.
б) книга "О началах"
Ориген - писатель, старающийся строить систему. Каждый свой шаг он
просчитывает намного вперед. Его главная цель ясна: защитить Церковь и ее
Библию. Но свои оборонительные рубежи он предпочитает строить еще на дальних
подступах к своей святыне, то есть - на территории противника, на территории
язычества. Он склонен брать некоторые суждения языческой философии и
разворачивать их так, чтобы они стали его передовыми оборонительными
рубежами. Борется же таким путем Ориген прежде всего с тем оппонентом,
который пристальнее всего приглядывался к Церкви, активнее всего ей
противодействовал. Имя этому передовому отряду язычества в его
противостоянии христианству - гностицизм. И мы помним, что Ориген от юности
своея относился к гностицизму без малейшей приязни.
Фундаментальное убеждение гностиков состояло в том, что Бог,
открывшийся в Ветхом Завете, Бог-Творец, есть Бог зла, невежества и
несправедливости. Перед христианином Оригеном, соответственно, стояла задача
теодицеи. Надо было оправдать в глазах оккультирующих интеллигентов благость
Творца и тем самым отстоять духовный авторитет всей Библии.
Гностикам казалось, что быть Творцом такого мира, как наш, постыдно.
Поэтому они попробовали создать модель такого Божества, которое не было бы
причастно вообще к нашему миру. Бог-творец, открывшийся в Библии, есть
низшее божество, но над ним возвышается многоступенчатая иерархия более
высоких духов, от имени одного из которых и пришел Христос. Библейское
богословие здесь старательно и последовательно перевернуто. Если для
пророков и апостолов признаком ложных богов является именно то, что не они
создали мир человека [199], то для гностиков именно эта визитная карточка
Ягве и служит дурной рекомендацией: истинный Бог не унизил бы себя созданием
материальной вселенной... Для Оригена это - кощунство: "Можно ли размышлять
о Боге, не помышляя о Нем как о Творце? Благочестие, в глазах Оригена,
позволяет дать только отрицательный ответ" [200]. Если думать о Боге не как
о Творце - то слишком легко уйти в гностический миф о Боге-нетворце, о Боге,
который не имеет никакого отношения к нашему миру.
Ориген встает на защиту апостольского благовестия: во Христе открылся
"Тот, из Которого все и к Которому все". Сын всегда с Отцом, и в общем
творческом акте Они создали наш мир. Более того, творчество настолько
присуще Богу, настолько не чуждо Ему, что, сколько бы ни было миров - все