"Андрей Кураев. Раннее христианство и переселение душ" - читать интересную книгу автора

наградах, так и в наказаниях, очевидно, что к области "басен" он относил те
суждения античных авторов, которые говорили о предсуществовании души вне
тела, о конечном развоплощении души и о переселениях в иные тела.
В конце V века Эней Газский пишет "Феофраст или диалог о бессмертии
души и о воскресении мертвых" (PG LXXXV). Сам Эней до своего обращения в
христианство был неоплатоником. И вот в его диалоге язычник и христианин
беседуют на берегу Нила. Феофраст - последователь Платона и знаток языческой
философии - отстаивает "тайные учения древних" о переселении. Христианин
Аксифей ему возражает, показывая на противоречия в учениях о душе у
греческих философов и между собой и даже у самого Платона в разных его
диалогах.
Эней развивает аргументы св. Мефодия Олимпийского: Если цель
переселения исправление души, то как же она осуществляется, если душа
похотливого человека вселяется в осла или кобеля, а душа обжоры в свинью, то
есть получает условия еще более удобные для потакания их основной страсти?
Аксифей сравнивает Божество, которое так устроило мир, с судьей, который
захваченного на месте преступления вора вместо наказания повелевает вести в
храм и позволяет ему брать все, что угодно, и таким образом дает возможность
преступнику еще более укрепиться в своем хищничестве. Кроме того, из-за
того, что человек не помнит своих прежних грехов, ему открывается дорога к
отчаянию и хуле на Бога - ведь он, не помня за собой ничего дурного, терпит
страдание неизвестно за что. Наконец, он говорит, что для определения вечной
участи человека достаточно одной земной жизни - ибо для Бога, который знает
наши сердца, и одной жизни достаточно, чтобы заметить, к чему мы себя
склонили и какой импульс стал бы нарастать в последующем, если бы дать
возможность для новых жизней, продолжающих прежние влечения. И классический
аргумент: если перевоплощение - наказание, то почему Бог не напоминает
человеку, за что именно он несет наказание? Ведь для того, чтобы наказание
действительно имело значение, необходимо душам знать, за что они
наказываются. Если же о Пифагоре или индийских мудрецах и говорят, что они
знали, чем были раньше, то это пустое хвастовство, которому не следует
верить [179].
В начале VI века Проспер, манихей, обратившийся в христианство,
произносит формулу отречения от своей прежней веры. 12-м пунктом в его
отречении стоит: "Верующий, что человеческие души перемещаются заново в
другие тела или в животных - да будет анафема" (PL, XLII, 1153 sq. и PL LXV,
23 sq.).
Итак, еще до V Собора отрицательное отношение к философии
душепереселения было нормой христианской веры. Ни у кого из
раннехристианских церковных авторов не было симпатий к идее реинкарнации. Н.
О. Лосский, русский философ, старавшийся примирить теорию реинкарнации с
христианством, не смог в своей книге [180] привести никаких свидетельств о
вере первохристиан в переселение душ. Поэтому и приходится теософам вместо
того, чтобы просто цитировать вполне конкретные и проверяемые источники,лишь
бросать декларации вроде "вспомним, что многие Отцы Церкви исповедовали
учение о перевоплощении" [181]. А "вспоминать"-то нечего...
У теософов остается аргумент отчаяния: должны были быть другие
христианские мыслители, которые учили о переселении душ, вот только их труды
не сохранились, потому что были уничтожены "средневековыми фанатиками".
Конечно, целые книги и библиотеки исчезали в веках. И все же вполне