"Андрей Кураев. Раннее христианство и переселение душ" - читать интересную книгу автора

вестник, т. е. бывший в Илии Дух Божий, который действовал потом чрез Иоанна
Пророка... - Странным мне кажется то, что ты говоришь, - сказал Трифон, -
именно, что пророчественный Дух Божий, бывший в Илие, был также и в
Иоанне? - Но разве ты не думаешь, - отвечал я, - что то же самое было с
Иисусом, сыном Навина, принявшим начальство над народом после Моисея, когда
сам Бог повелел Моисею возложить руки на Иисуса и сказал: "И Я возьму от
Духа, который в тебе, и перенесу на него". - Конечно, думаю, был ответ. -
Итак, - продолжал я, - если Бог еще при жизни Моисея взял от него духа,
который был на Моисее, и перенес на Иисуса, то также мог перенести его и с
Илии на Иоанна" (Разговор, 49) [126].
Иустин здесь соединил слова Божии о 70 старейшинах (Числ. 11, 17) с
тем, что говорится об избрании и посвящении Иисуса Навина (Числ. 27, 18 и
Втор. 34, 9). Однако важно, что для Иустина в связке Илия-Иоанн нет ничего
реинкарнационного.
Ученик св. Иустина Татиан (175 г.) до встречи с христианским учителем
был знаком с языческими мистериями ("когда я увидел все это, когда
ознакомился с мистериями, исследовал различные виды богопочтения,
совершаемые людьми женоподобными и гермафродитами... тогда я углубился в
самого себя и исследовал, каким образом могу найти истину" - Увещание к
эллинам, 29). Отвращение от языческого распутства было у Татиана столь
резким, что он стал христианским экстремистом (его критика языческой
культуры крайне пристрастна [127]); и в конце концов его предельный аскетизм
и гнушение всякой плотью вывели его за церковные пределы, так что свои
поиски он окончил у гностиков.
Тем не менее его всесожигающий спиритуализм умеряется христианской
традицией. Ненавистник плоти при ее жизни понуждается исповедовать
воскресение плоти в конце мира. "Мы веруем, что по окончании всего будет
воскресение тел - не так, как учат стоики, по мнению которых после некоторых
периодов времени одни и те же существа всегда являются и погибают без всякой
пользы, - но однажды, по исполнении наших веков" (6). И потому идея
переселения душ вызывает у Татиана только усмешку - "смеюсь над бабьими
сказками Ферекида, Пифагора, принявшего его мнение, и Платона, который был в
этом его подражателем" (3) [128].
Этот же смех около 200 года раздается в "Осмеянии языческих философов"
Ермия Философа... Здесь пора предупредить читателя, что рамки дозволенного в
литературной полемике в поздней античности были значительно шире
сегодняшних. В чем не произошло значительных перемен при переходе от
внехристианской культуры к христианской - так это в литературном этикете.
Кстати, напомню, что нас интересует период до 553 года (V Собор), а, значит,
все цитируемые в этой главе авторы представляют античность, а не
"средневековье".
Итак, автор "Осмеяния философов", противопоставляя единство христиан
несогласию языческих философов между собой, пишет: "Одни утверждают, что
душа переходит в тела трижды, другие назначают ей такое странствование в
продолжение трех тысяч лет. Как назвать эти мнения? Не химерою ли, как мне
кажется, или глупостию, или безумием, или нелепостию, или всем этим
вместе?.. Такие превращения порождают во мне отвращение. То я бессмертен и
радуюсь, то я смертен, и плачу. То разлагают меня на атомы, то меня делают
зверем, или превращают в рыбу и я делаюсь братом дельфинов. Смотря на себя,
я прихожу в ужас от своего тела, не знаю, как назвать его, человеком или