"Андрей Кураев. Раннее христианство и переселение душ" - читать интересную книгу автора

происхождения [81] и не очень высокого авторитета.
Скорее же всего перед нами просто общебиблейское убеждение в
добротности всего творения. Это обычная библейская печать качества: "все
добро зело". Тело не источник зла, и расставание с ним не сулит надежды.
Вообще ветхозаветная антропология с присущим ей целостным ("холистическими")
видением человека не оставляет места для гипотезы свободного странствия души
по различным телам. Для древнееврейских Пророков жизнь человеческого духа
вне тела неудобовразумительна. Душа живого существа нередко помещается ими в
крови. И уже одно это предположение делает совершенно немыслимым приписывать
древнееврейской религии учение о переселении души. Пророк Захария возвещает
о Господе, "образовавшем дух человека внутри него" (Зах. 12, 1). Понятно,
что такая позиция также несовместима с представлением о существовании души
прежде возникновения человеческого тела.
Если бы в иудаизме была идея реинкарнации, то совершенно непонятной
стала бы религиозная ситуация, сложившаяся в Израиле к евангельской поре.
Слишком уж разнообразны оказались взгляды разных богословских школ по такому
фундаментальному вопросу, как судьба человека после смерти. Так вот - если
бы в Библейской религии на уровне текстов или эзотерической священнической
традиции присутствовала идея переселения душ, то в рамках официальной
иудейской религии не могла бы существовать школа саддукеев, радикально
отрицающая бессмертие души [82]. Если бы "Закон и пророки" возвещали
реинкарнацию, то существование в священнической среде, в синедрионе
"саддукейской ереси" было бы совершенно невозможно. Если бы "посвященные"
Израиля хранили веру в реинкарнацию, то почему же эта вера отсутствует в
самой мистической еврейской секте - у кумранских ессеев [83]? Даже еврейские
еретики на грани Заветов не проповедовали переселение душ, но надеялись на
воскресение во плоти.
Ни одна из школ не могла в свое подтверждение привести авторитетную
устную традицию истолкования Писания. Но именно поэтому самые разные, самые
противоположные точки зрения должны были терпеть друг друга. И в одном
Синедрионе заседали фарисеи и саддукеи.
Именно молчание Слова Божия создало ситуацию, при которой стал возможен
такой разброс мнений, такой плюрализм. Каждая из школ по своему
интепретировала это молчание. Саддукеи сохранили верность пессимистической
традиции. Ессеи сделали акцент на более светлые, пасхальные места. Фарисеи
Флавия, заметив, что Писание крайне мало говорит о смерти, сочли вполне
допустимым заимствовать танатологию из тех источников, где она разработана
подробнее, то есть из современной языческой философии.
Настолько неясно было конечное предназначение человека в текстах
Ветхого Завета, что две виднейшие раввинистические школы античности -
Гиллеля и Шамая - провели три года в диспуте на тему "не напрасно ли создан
человек?". И пришли к общему выводу: лучше было бы человеку не появляться на
свет [84].
Но в разгар диспутов, разгоревшихся среди философов Индии, Греции и
Израиля о том, что же есть в человеке такого, что не стыдно было бы
приобщить к Вечному Бытию, Христос сказал: "Я всего человека исцелил" (Ин.
7, 23). Не особо аристократическая частица человеческого бытия достойна
вступить в вечные обители, но весь человек. Христианство осаждает порывы
оккультистов и говорит, что человеческий разум, человеческий дух не сможет
сам взойти к Богу. И оно же дает новую надежду: Бог может привлечь к Себе не