"Андрей Кураев. Раннее христианство и переселение душ" - читать интересную книгу авторасказал Самуил Саулу: для чего ты тревожишь меня, чтобы я вышел?.. Предаст
Господь Израиля вместе с тобою в руки филистимлян: завтра ты и сыны твои будете со мною". О том, что кто-то пребывает в преисподней, говорит Иезек. 32, 21-31: "Среди преисподней будут говорить о нем и о союзниках его первые из героев... Там властелины севера несут позор свой с отшедшими в могилу. Увидит их фараон и утешится о всем множестве своем, пораженном мечем, фараон и все войско его, говорит Господь Бог". Этот же образ встречается у Исайи: "Ад преисподний пришел в движение ради тебя, чтобы встретить тебя при входе твоем; пробудил для тебя рефаимов (букв. - бессильные), всех вождей земли; поднял всех царей языческих с престолов их. Все они будут говорить тебе: и ты сделался бессильным, как мы! и ты стал подобен нам! В преисподнюю ввержена гордыня твоя со всем шумом твоим" (Ис. 14, 9-11). Характерно, что все более-менее ясные танатологические места Ветхого Завета скорее пессимистичны; жизнь после смерти вспоминается как угроза, а не как утешение. В Ветхом Завете есть описания шеола, но нет видений Небесного Царства [75]. Это очень близко к шумеро-вавилонским представлениям о смерти. Но почему же Бог позволяет пророкам Своего народа просто пересказывать воззрения, возникшие в языческой среде, почему Он Сам не откроет им нечто новое о человеческом посмертии? Дело в том, что Божие Слово еще не стало плотью - и потому о многом молчало. До Жертвы Искупителя никто не мог разорвать узы духовной смерти. Даже "Давид не восшел на небеса" (Деян 2, 34). Вообще "Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес сын Человеческий" (Ин. 3, 13). Это из беседы с Никодимом, где речь идет о новом рождении - рождении для вечной времени в благую Вечность. И потому Промысл наложил покров молчания на тайну послежизни. Ведь если бы пророками от имени Бога (а не по преемству общесемитских преданий) была сказана людям правда (то есть правда о мраке "шеола") - это привело бы Израиль, и так не слишком счастливый в своих земных судьбах, в полное отчаяние [76]. Говорить людям Ветхого Завета правду о Шеоле - значило бы провоцировать в них приступы безысходного отчаяния или надрывного эпикурейства: "станем есть и пить, ибо завтра умрем!". Как об этом сказал св. Феофан Затворник: "Без Евангелия пробуждение духа нашего было бы пагубно, ибо неизбежно ввергало бы в отчаяние". А рассказывать сказки о "Елисейских полях", которые слишком очевидно разбивались бы при исходе каждой души из этого мира, было недостойно Откровения. Потому Слово молчало об этом до тех пор, пока Само не стало плотью и не проторгло нам - Своим Крестом и Воскресением - пасхальную дорогу к Вечной Жизни [77]. С грехопадения первых людей в структуре мироздания произошла подвижка, которая перервала животворящую связь людей и Бога. В самой природе человека произошла мутация, делавшая его неспособным к подлинному Богообщению. Даже в смерти праведник не соединялся с Богом. До Христа [78] Царство Радости еще не может вобрать в себя мир, и никто из мира не может вместить его в себя. Ветхий Завет знает "универсальную", общенародную и общечеловеческую эсхатологию, которую он связывает с приходом Мессии. Но он не разрабатывает частной эсхатологии - представления о частном пути каждого отдельного человека за пределами этого мира. Поэтому в книгах Ветхого Завета огромное число "мессианских" мест, таких мест, которые связывают радикальное и |
|
|