"Андрей Кураев. Раннее христианство и переселение душ" - читать интересную книгу автора

скоромимоходящести человеческой жизни: "дни человека - как трава, как цвет
полевой, так он цветет. Пройдет над ним ветер, и нет его, и место его уже не
узнает его" (Пс. 102, 15-16). "Выходит дух его, и он возвращается в землю
свою, в тот день исчезают все помышления его" (Пс. 145, 4). "В смерти нет
памятования о Тебе; во гробе кто будет славить Тебя?" (Пс. 6, 6). Душа
вселяется в "страну молчания" (Пс. 93, 17). "Разве над мертвыми Ты сотворишь
чудо? Разве мертвые встанут и будут славить Тебя? Или во гробе будет
возвещаема милость Твоя, и истина Твоя - в месте тления? Разве во мраке
познают чудеса Твои, и в земле забвения - правду Твою?" (Пс. 87, 11-13). Для
христианина так ясен ответ на эти вопросы. Но не для людей из допасхального
мира...
Смерть в восприятии ветхозаветных авторов - не освобождение от тела и
не шаг к воссоединению с Божественным духом. "Ибо не преисподняя славит
Тебя, не смерть восхваляет Тебя, не нисшедшие в могилу уповают на истину
твою. Живой, только живой прославит Тебя, как я ныне: отец возвестит детям
истину Твою" (молитва царя Езекии; Ис. 38, 18-19). Здесь, на земле, можно
говорить с Богом. Смерть же есть та бездна, в которой человек теряет из виду
Бога... Это страшит людей Ветхого Завета - но такова реальность, возвещенная
им. Им хотелось бы иначе думать о смерти - но Промысл не подчиняется чаяниям
человеческого сердца... "Ибо душа моя насытилась бедствиями, и жизнь моя
приблизилась к преисподней. Я сравнялся с нисходящими в могилу; я стал как
человек без силы, между мертвыми брошенный, - как убитые, лежащие во гробе,
о которых Ты уже не вспоминаешь и которые от руки Твоей отринуты... Разве
над мертвыми Ты сотворишь чудо? Разве мертвые встанут и будут славить Тебя?
Или во гробе будет возвещаема милость Твоя, и истина Твоя - в месте тления?
Разве во мраке познают чудеса Твои, и в земле забвения - правду Твою?" (Пс.
87, 4-13). Это уже не Давид. Это псалом Емана Езрахита. Но и ему не открыта
никакая "эзотерика", и он не знает никакой реинкарнационной надежды.
Мы только что видели, как умудренные Экклезиаст, Иов и Давид без всякой
надежды вглядываются в пределы человеческой жизни. А вот восприятие смерти
простой женщиной, потерявшей сына: "А теперь дитя умерло... Разве я могу
возвратить его? Я пойду к нему, а оно не возвратится ко мне" (2 Цар 12, 23).
"Мы умрем и будем как вода, вылитая на землю, которую нельзя собрать" (2 Цар
14, 14).
Так что нельзя утверждать, что вера в способность души к существованию
вне тела воспринималась людьми Ветхого Завета как несомненная часть их
национальной религии. Тем более для многих людей той поры было неясно -
сознает ли она что-то или нет, и может ли быть для нее радость за гробом...
И настолько это сомнение значимо и памятно, что даже в православной традиции
оно иногда всплывает (пусть даже и в качестве чисто риторического приема, а
не вероучительного утверждения): "Камо убо душы ныне идут; како убо ныне
тамо пребывают; желах ведати таинство, но никтоже доволен поведати; еда и
они поминают своя, якоже и мы оныя; или они прочее забыша плачущыя их?" (Чин
на погребение священников, 6-й икос по 6-й песни канона). "Тамо всякое
молчание и никтоже глаголяй Аллилуйя" (там же, 7-й икос).
В Ветхом же Завете тексты, прямо отрицающие выживание души,
перемежаются с текстами, которые все же предполагают существование души
после распада тела. В 1 Цар. 28, 12-19 колдунья вызывает дух Самуила. "И
увидела женщина Самуила и громко вскликнула... И сказал ей царь: что ты
видишь? И отвечала женщина: вижу как бы бога, выходящего из земли... И