"Андрей Кураев. Христианин в языческом мире, или О наплевательском отношении к порче" - читать интересную книгу автора

же была в них сильна. И со временем их начало беспокоить то, что вся эта
красочная и чудообильная жизнь оккультистов проходит мимо евангельского
Христа.
И тогда они снова начали искать христианство. Вернуться в прежнее
лютеранство своего детства они уже не могли. Но и быть нехристианами не
могли тоже. Они многому научились в своих восточных странствиях. Они поняли
значение традиции. Они научились понимать язык жестов. Они оценили значение
аскезы и монашества. Они убедились в реальной силе языческой магии и потому
осознали, что и защищаться от нее тоже надо реальной силой Христовой
благодати и церковных таинств, а не просто благочестивыми "воспоминаниями".
В общем, им нужно было такое христианство, которое было бы "восточным". И
именно его они и нашли в православии.
Они научились сидеть у ног гуру. А в православии встретили старцев. Они
осознали значение непрерывной преемственности в передаче духовного опыта
("парамптора"), и в православии встретили Священное Предание. Они осознали,
что религиозный опыт глубок и своеобразен, что он не сводим к опыту
благотворительности, и что мир религии все же не сводится к миру морали. И
перестали видеть "религиозных эгоистов" в монахах, которые уединенно молятся
вместо того, чтобы заниматься "социальной диаконией". Они поняли, что даже
поза и одежды влияют на внутренний мир йога. Что ж - о том же говорит и
православие. Главное - они поняли, что европейскому потребителю и
практическому атеисту конца ХХ века не стоит считать себя "общечеловеком".
Мир людей разнообразнее и глубже. И потому строптивость православия,
отказывающегося растворяться в "современности", заслуживает не осуждения, а
как минимум понимания.
И в итоге они обрели "восточное христианство". Они поняли Православие и
приняли его.
Так испарение мифа о Прогрессе делает современных людей более открытыми
для православной проповеди. Истина не обязана быть нашей ровесницей. Более
того, для своего вхождения в мир людей она может избрать не только мир
"светлого будущего", но и мир прошлого... Современное общество, особенно в
России, не считает истину производной, взятой от контекста современности.
Еще пример, подтверждающий серьезность историософских перемен. В
корпусе гуманитарных факультетов МГУ весь первый этаж заставлен лотками с
книгами. Преимущественно это научная литература по гуманитарным наукам. И
вот однажды я спросил книготорговцев - какие книги по философии раскупают
лучше всего. Ответ был неожиданным. Оказалось, очень хорошо разбирается
современная западная философия (Лакан, Фуко, Деррида...). Довольно плохо
идет русская религиозная философия "серебряного века". И быстро расходится
литература по православной догматике, патристике, церковной истории и
византинологии...
Это означает, что думающая часть студенчества довольно четко делится на
две группы. Одна - это те, кто стремится "адаптироваться" к современности
путем растворения в современном западном интеллектуальном мире. Это новое
поколение "западников"*. Однако, немало и таких студентов, которых встреча с
весьма агрессивной западной культурой, навязывающей свои стандарты во всех
областях жизни, заставляет задуматься над тем, кто же мы такие, в чем наше
своеобразие. В поисках ответа они, естественно, прежде всего обращаются к
русской религиозной философии начала ХХ века. Но, поработав некоторое время
с этими текстами, они начинают понимать, что русская религиозная философия