"Андрей Кураев. Христианин в языческом мире, или О наплевательском отношении к порче" - читать интересную книгу автора

крови", - закончил свою мысль писатель. Коммунисты ошалели от такой
откровенности.

И постепенно в общественном малорелигиозном большинстве копится протест
против того, что они воспринимают как "навязывание". И тогда начинаются
взрывы.
Итак, на пороге третьего тысячелетия христианской истории перед нами
вновь встает вопрос: как Церковь может увлечь Евангелием большинство? Зажечь
своей верой меньшинство - возможно. Добиться пассивного согласия
большинства, используя для этого авторитет государства - тоже можно. А вот
удастся ли нам это сделать без помощи светской власти? Вопрос открыт.

5. ПРОЩАНИЕ С МИФОМ О НАУКЕ

Но есть такие особенности современной жизни, которые дают основания
православным с осторожным оптимизмом смотреть в свое будущее... Да, конечно,
христианин должен черпать основания для оптимизма в своей вере. "Все
упование мое на Тя возлагаю...". Но Господь нередко Свою волю осуществляет
через перекомбинирование исторических факторов. Вспомним: от египетского
рабства Господь спас Израиль "мышцею Своею". А от вавилонского плена? - Не
ангелов послал Господь для облегчения положения Своей плененной Церкви, а
персов... Чудо нельзя включать в свои земные рассчеты - "не искушай Господа
Бога твоего" (Мф. 4,7). Не смея утверждать, что вот тогда-то, при таких
обстоятельствах и с такой-то целью Господь явит нам нечто чрезвычайное, я
пробую рассмотреть волю Промысла в житейских подробностях... Итак, что же в
современном мире может способствовать росту Церкви Христовой? Когда-то
Промысл призвал римлян опоясать мир кирпичными дорогами, по которым сначала
шли римские легионы, почтальоны и чиновники, а затем пошли апостолы. Какие
же дороги Промысл разворачивает под ногами современных миссионеров?
На наших глазах завершается эпоха Просвещения. Уходят два ее
фундаментальных мифа: миф о Науке и миф о Прогрессе.
Ослабление мифа о Науке привело к затуханию конфликта между
христианством и наукой.
Общественное сознание конца ХХ века стало более терпимым и более
плюралистичным, нежели сто лет назад. Во всяком случае, язык
естественнонаучной мысли, признававшийся единственно правомочным сто лет
назад, теперь уже не считается таковым.
Во-первых потому, что ХХ век стал веком оформления иных, нежели
математическая, научных парадигм. Обрели строго научные и проверяемые методы
многие гуманитарные дисциплины. Лингвистика, психология, история,
социология, эпистемология показали, что возможно научное исследование мира
людей, причем такое, которое будет вестись на языке именно людей, а не
посредством только математических формул и символов. И это открыло путь для
нового интереса к религиозной жизни, и для нового понимания религиозного
опыта людей.
Во-вторых, к концу ХХ века потерял очарование сциентистский миф. Этот
миф полагал, что наука есть не только мерило всех человеческих действий,
мыслей, чувств и фантазий, но и единственное средство к разрешению всех
человеческих проблем (познавательных, социальных, психологических и т.п.).
Этот сциентистский миф о всесилии науки уходит. Общество (в том числе