"Андрей Кураев. Христианин в языческом мире, или О наплевательском отношении к порче" - читать интересную книгу авторакрови", - закончил свою мысль писатель. Коммунисты ошалели от такой
откровенности. И постепенно в общественном малорелигиозном большинстве копится протест против того, что они воспринимают как "навязывание". И тогда начинаются взрывы. Итак, на пороге третьего тысячелетия христианской истории перед нами вновь встает вопрос: как Церковь может увлечь Евангелием большинство? Зажечь своей верой меньшинство - возможно. Добиться пассивного согласия большинства, используя для этого авторитет государства - тоже можно. А вот удастся ли нам это сделать без помощи светской власти? Вопрос открыт. 5. ПРОЩАНИЕ С МИФОМ О НАУКЕ Но есть такие особенности современной жизни, которые дают основания православным с осторожным оптимизмом смотреть в свое будущее... Да, конечно, христианин должен черпать основания для оптимизма в своей вере. "Все упование мое на Тя возлагаю...". Но Господь нередко Свою волю осуществляет через перекомбинирование исторических факторов. Вспомним: от египетского рабства Господь спас Израиль "мышцею Своею". А от вавилонского плена? - Не ангелов послал Господь для облегчения положения Своей плененной Церкви, а персов... Чудо нельзя включать в свои земные рассчеты - "не искушай Господа Бога твоего" (Мф. 4,7). Не смея утверждать, что вот тогда-то, при таких обстоятельствах и с такой-то целью Господь явит нам нечто чрезвычайное, я пробую рассмотреть волю Промысла в житейских подробностях... Итак, что же в Промысл призвал римлян опоясать мир кирпичными дорогами, по которым сначала шли римские легионы, почтальоны и чиновники, а затем пошли апостолы. Какие же дороги Промысл разворачивает под ногами современных миссионеров? На наших глазах завершается эпоха Просвещения. Уходят два ее фундаментальных мифа: миф о Науке и миф о Прогрессе. Ослабление мифа о Науке привело к затуханию конфликта между христианством и наукой. Общественное сознание конца ХХ века стало более терпимым и более плюралистичным, нежели сто лет назад. Во всяком случае, язык естественнонаучной мысли, признававшийся единственно правомочным сто лет назад, теперь уже не считается таковым. Во-первых потому, что ХХ век стал веком оформления иных, нежели математическая, научных парадигм. Обрели строго научные и проверяемые методы многие гуманитарные дисциплины. Лингвистика, психология, история, социология, эпистемология показали, что возможно научное исследование мира людей, причем такое, которое будет вестись на языке именно людей, а не посредством только математических формул и символов. И это открыло путь для нового интереса к религиозной жизни, и для нового понимания религиозного опыта людей. Во-вторых, к концу ХХ века потерял очарование сциентистский миф. Этот миф полагал, что наука есть не только мерило всех человеческих действий, мыслей, чувств и фантазий, но и единственное средство к разрешению всех человеческих проблем (познавательных, социальных, психологических и т.п.). Этот сциентистский миф о всесилии науки уходит. Общество (в том числе |
|
|