"Николай Сергеевич Купцов. Воздушные рабочие войны (про войну)" - читать интересную книгу автора

Мелькнула мысль: дать команду экипажу покинуть самолет на парашютах. Но
тут же вспомнил, что в грозовом облаке парашют, как правило, не спасает.
Очень сильные и резкие воздушные потоки скручивают или даже рвут его в
клочья. Поэтому единственная наша надежда - это самолет! Если он выдержит,
значит, мы еще поживем.
Но самолет не конь, сам домой не привезет. Им надо управлять. В моем
распоряжении оставался еще самый простой, а потому, может быть, самый
надежный и безотказный пилотажный прибор - указатель крена и скольжения
"Пионер". Его лопаточку, показывающую величину крена, я старался держать
справа, между центром и боковым ограничителем, что соответствовало правому
крену самолета в 20 градусов.
Правда, мне это не всегда удавалось, так как броски порой были настолько
сильными, что штурвал буквально вырывало из рук, а самолет перебрасывало
из правого крена в левый, да так, что лопаточка "Пионера" касалась левого
ограничителя. В то же время я постоянно следил за скоростью и высотой,
удерживая самолет в горизонтальном положении.
Борьба со стихией продолжалась несколько минут, но мне они показались
вечностью. Было мгновенье, когда в мыслях, как на экране, промелькнула вся
жизнь. И вдруг подумалось: неужели это все?!
- Нет! Врешь, не возьмешь! - подбадривал я себя словами легендарного
Чапая, фильм о котором смотрел раз двадцать.
Броски прекратились так же внезапно, как и начались. Все облегченно
вздохнули.
Это была настоящая проверка на прочность не только авиационной техники, но
и людей. И экипаж, и самолет это испытание выдержали с честью.
Из грозового облака мы вышли с правым креном и небольшим снижением на
высоте 3500 метров. Вскоре впереди по курсу мы увидели светлую полосу
горизонта и почувствовали себя в полной безопасности. Штурман Володя
Кулаков уточнил курс на аэродром и начал делиться своими впечатлениями о
только что пережитом. К нему присоединились Василий Сорокодумов и
Александр Карелин. В частности, они рассказывали, что в грозовом облаке
весь самолет был объят голубым пламенем. А от консолей крыльев и гондол
шасси за самолетом, словно из гигантских паяльных ламп, тянулись голубые
шлейфы. На земле нам потом объяснили, что это было явление статического
электричества.
Всем почему-то тогда хотелось поговорить. Вероятно, это необходимо было
для разрядки.
Начинался рассвет. Горизонтальная видимость, как и обычно в это время,
значительно ухудшилась. Чтобы не проскочить характерные линейные ориентиры
- шоссейную и железную дороги, а также реку, подходящие к аэродрому с
юго-востока, я снизился до высоты 400 метров, с которой хорошо
просматривалась местность, и потребовал от экипажа внимательно наблюдать
за землей. При обнаружении указанных ориентиров - немедленно докладывать
мне.
Вскоре эти ориентиры почти одновременно были увидены штурманом и радистом.
По их взаимному расположению штурман определил, что мы находимся
юго-восточнее контрольного ориентира. Развернувшись влево, я взял курс на
свой аэродром.
Вскоре подошли к аэродрому. Топлива оставалось совсем мало, поэтому
садиться надо было с ходу. Командной радиостанции, с помощью которой можно