"Вячеслав Куприянов. Башмак Эмпедокла" - читать интересную книгу авторапошел в искусство. Позже я его встретил, тот с сожалением сказал, что и
в искусстве - сплошные беспризорники. Из удачно раскрытых книг я не могу не назвать Хрестоматию по новейшей поэзии, которую составил как раз По- мерещенский. Она предназначалась для лицеев и гимназий, но где ее нынче найти? Кто-то из моих почтенных знакомых взял и не вернул, сейчас поч- тенные люди перебиваются с хлеба на воду продажей своих и чужих книг. А как точны были описания каждого классика! ...Авраамий Ганнибалов был буквально за ручку введен мною в поэзию, хотя он и не родственник Пушки- на, но он врос в наш язык, как каменный идол в почву Таити, никто не знает его происхождения, но каждый пред ним столбенеет, и каждое его слово - придорожный камень на путях мировой цивилизации, он первый, хотя и не последний стал так писать по-русски, что звучало это по-зулусски, а смысл имело евразийский. Дымком над еще уцелевшими крышами деревень повисли воздушные вирши Степана Булионова, так и хочется вдохнуть этот экологически чистый дымо- чек, этот эликсир от кашля, вызванного газовой атакой городского салон- ного метамодернизма... Удалая космичность Фаддея Астроломова сливается с вселенским космизмом, этим наследием всемирной отзывчивости золотого ве- ка; звезды видят все: ночного лиходея, наощупь отыскивающего свою невин- ную жертву, и дневного гангстера, ясно видящего свою коварную цель, и влюбленную пару, еще не совсем осознавшую свои вторичные половые досто- инства, и просто веселого парня, которому хорошо и с самим собой и с первым встречным, по недоразумению избегающим хорошего парня, - вот так нам дано услышать, о чем звезда с звездою говорит... Поэт Дивана Пережи- валова достигла высшей степени лирической раскованности, она храбро об- полости, сосуды и капилляры, бросив в лицо очерствевшему свету звонкие свои ямбы и тромбы... Эпик Эдик Эпикурицын воспел все наши магистрали, железнодорожные маршруты, трамвайные и прочие пути и тупики, что и выве- ло его в лидеры отечественного транспортного искусства: он первый полу- чил от государства право бесплатно читать свои стихи в трамваях, трол- лейбусах, вагонах метро и электричках... Трижды сдвигал ударение в своей громкой фамилии Тихон Пугалов: с начала в конец соответственно с ростом популярности. Некоторые слависты считали, что это три разных стихотвор- ца. Первый - детский писатель, пишущий прежде всего для незаконнорожден- ных, правда, и взрослые зачитывались его комиксами. Второй - автор сти- хотворных романов ужасов про дам в мехах, меха зловещим образом прирас- тают к дамским телам и дамы превращаются в соответствующих зверей, напа- дая на тех, кто им эти меха приобрел; в то же время на них охотятся те, кто хочет одеть в меха прочих дам. Все эти романы успешно продолжают ли- нию оВитязя в тигровой шкуреп, рассчитывая на усложнившийся современный менталитет. Наконец, третий вошел в историю словесности, выпустив том надписей на подтяжках, растягивая которые можно добывать что-то новое. У Дормидонта Ухьева хватило смелости только на смертном одре признаться, что он сочинил достопамятное двустишие: Дар языка обрел сперматозоид и заявил, что жить на свете стоит. Оно звучало чуть ли не ежечасно по всем программам радио и телевиде- ния, призывая гражданок к постмодернистскому зачатию детей в пробирках, причем анонимно. Родственники Ухьева, стоявшие у его смертного одра, тут |
|
|