"Вячеслав Куприянов. Башмак Эмпедокла" - читать интересную книгу автора

луче Сириуса, надо мною
воздвигают египетские пирамиды,
ко мне простирают незримые руки
жрецы, еще не забальзамированные фараоны,
я спускаю к ним, я запускаю к ним над собой
по лучу звезды клинописные указания -
как готовить себя к посещению вечности,
не минуя мгновенной встречи со мной...
Какая-то смутная догадка забрезжила во мне, и я напряг свою память. Я
старался припомнить, где я читал что-то про Сириус:
- Лукавые происки властителей и преобладающих классов сделали то, что
земля обращалась около солнца. Это невыгодно для большинства. Мы сделали
то, что земля будет обращаться отныне около Сириуса!
Я замолчал, а писатель тут же, продолжая мою цитату, завопил: - Прог-
ресс нарушит все основные законы природы!!! Как я тронут: вы слышали о
Константине Леонтьеве, это мой самый любимый Константин после Циолковс-
кого. А я, где бы ни был, я всегда в себе несу цветущую сложность, хотя
в иных странах меня легче понимают и принимают, когда я напускаю на себя
вторичное смешение и упрощение... И обожаю цветущий Крит за то, что там
Леонтьев проучил француза, обидевшего нашу отчизну. Я был бы рад вер-
нуться на Крит нашим консулом, вослед Леонтьеву, откуда тот, несомненно,
привез идею цветущей сложности. Правда, цветение осталось на Крите, а
сложность - в России. Грядущий консул смотал свиток и признался: - Вы
могли бы догадаться, что все стихотворения мои. По восходящей: от перво-
начальной простоты к цветущей сложности. Здесь я вынужден попросить про-
щения у читателя, ибо передал эти замечательные стихи по памяти, а это
лишь бледный пересказ. Мне так и не удалось разыскать, где они были на-
печатаны. А их автор вещал дальше, пряча в стол свиток:
- Когда писали на свитках, знание было тайным, свернутым, темным, по-
тому столь загадочна история древнего Египта, а время было непрерывным и
замкнутым, и Земля вращалась вокруг Сириуса, откуда пошла вся наша циви-
лизация. В Китае, где писали на открытой бумаге, время находилось внизу,
на обратной стороне листа, и будущее уже заключалось в прошлом, исклю-
чая, так сказать, идею прогресса. Небо, являясь отражением исписанного
иероглифами листа, нависает над землей китайским календарем. Читают от
конца к началу, как бы перебираясь из настоящего в историю, поэтому осо-
бенно чтут все традиционное. А в Европе появление книг сделало время
прерывистым, пространство дискретным, возникли и стали разлагаться ато-
мы, история пошла скачками, ведь книгу можно, не то, что свиток, раск-
рыть случайно на любом месте, вот вам, так сказать, и революции! А мы
между Западом и Востоком оказались оригинальны потому, что книги имели,
но не всегда раскрывали. Правда, однажды раскрыли известный вам оКапи-
талп не на том месте.
Я хотел было добавить, что и оДиалектику природып мы открыли не на
том месте, реки собирались поворачивать в чужие стороны. Но я промолчал,
внимая владельцу свитков и книг и вспоминая, как порою и в собственной
судьбе случается открывать не ту книгу и не на том месте. Один мой доб-
рый школьный приятель все время натыкался на книги о беспризорниках, ко-
торые обязательно становились крупными учеными. У него были математичес-
кие способности, но он вырос в мирной семье и постеснялся идти в науку,