"Вячеслав Куприянов. Башмак Эмпедокла" - читать интересную книгу автора

тонкой клеенчатой (я имею в виду переплет) тетрадки:
...Я сижу между Лос-Анжелесом и Сан-Франциско,
свесив в тихий великий океан
свои утонченные, умом необъятные ноги,
которые меня довели досюда, где
киты бьют хвостами по американской воде,
волоча в своих грустных глазах нашу Камчатку,
они такие тихие в великом и такие великие в тихом,
что не могут объять своим грустным взором,
где кончается Америка и начинаюсь я...
Я сначала подумал, что это перевод какого-нибудь американского
большого друга русской словесности, но переведено это довольно неуклюже
в тех местах, где встречаются скрытые цитаты. Это мог бы быть какой-ни-
будь из наших уже забытых пара-парафразистов, переехавших в последнее
время на другой материк, ища потерянную в домашних условиях романтику.
Видя мое замешательство, великий экспериментатор не стал меня допраши-
вать, а просто взял некое подобие блокнота величиной со спичечный коро-
бок, раскрыл его (блокнот), и почти запел:
...Я сижу одиноко на полной луне,
словно белый заяц на белом снегу,
я стряхнул с моих ног прах земли
в ядовитую лунную пыль,
подо мною коты на земле
назначают кошкам свиданья,
а собаки в моей милой деревне
лают-лают на меня, достать уже не могут -
собаки всех стран, присоединяйтесь!
Чтобы не выглядеть полным недотепой, я решил назвать хоть какое-то
литературное имя, и назвал: поэт Гурьбов, основатель столпизма, нового
стоячего течения; когда один читает в середине толпы, а остальные - тол-
па, столпились вокруг и слушают, причем те, кто сзади читающего, слышат
хуже, но все-таки слышат кое-какие обрывки, они эти обрывки пытаются со-
единить в новые речевые узлы, так возникает эхо позади столписта, это
эхо нарастает и создает фон, а все вместе записывается на пленку и про-
дается как синтез поэзии и хорового искусства.
- Гурьбов? - возмутился читающий. - Гурьбов никогда не додумается
сесть на Луну! И никто из столпистов, они все, так сказать, приземлен-
ные.
- А эхо? - догадался я возразить. - Если не сами столписты, то эхови-
ки могут додуматься. Тем более что луна по-украински оэхоп. Да, эхо, до-
бавил я, поймав недоуменный взгляд.
- Вы хотите сказать, что Украина далека от нас, как луна, - съязвил
Померещенский, - или что она только, так сказать, наше эхо? Осторожнее,
ведь я тоже украинец!
- Упаси Господь! - перепугался я.
- Ну, Господь помилует, - утешил меня украинец. - А теперь последнее.
Ясно, что вы ничего не понимаете в изяществе.
Он достал уже не тетрадь, а свиток, сдул с него пыль (лунную,
мелькнуло у меня), развернул:
...Я сижу беспокойно на остром