"Г.Ф.Кунгуров. Албазинская крепость." - читать интересную книгу автора

Дивился Ярофей, и от радости наливалось сердце сладостной тревогой,
колотилось неудержно, торопливо. И казалось Ярофею: он - птица и,
всплеснув крыльями, летит над тайгой, оглядывая заветные дали зорким
глазом.
Едва скользнул в оконце утренний свет, послышалась осторожная
поступь. Степанида вошла бесшумно. Ярофей вскочил, легко поднял ее,
обомлевшую, теплую, желанную. Припав к веснушчатой щеке, он отрывисто
шептал:
- Дай снесу тебя, Степанида, в свою избу. Сила во мне страшенная...
Засмеялась, обвила шею и, обжигая губами, отвечала:
- Не можно, Ярофеюшка, мужняя жена я...
- Так ли? - загорелся Ярофей.
- Не можно, - повторяла Степанида, всем телом льнула к Ярофею и
сжимала горячими руками еще крепче его шею.
Вмиг выскользнула, выпрямилась, заговорила тревожно:
- Страшусь, Ярофеюшка, не позору, - за тебя страшусь, месяц синенький
мой, быть тебе сгублену...
- Не страшись, Степанида, были бы у сокола крылья, а небес хватит.
- Лют и злобен воевода, - говорила Степанида, плотнее прижималась к
Ярофею и торопливо перебирала пальцами жесткие кольца его бороды.
Всхлипывая и глотая слезы, поведала она свои злоключения и кровные
обиды; рассказала и о хитростях бабьих, которые помогли ей обманывать
воеводу, добыть ключи от тюремной избы. Только накликала на себя гнев и
насмешки многих сабуровцев.
- За гулящую признали, - жалобилась Степанида, - срамными словами при
встречах помыкали.
Ярофей обнимал Степаниду молча, и примечала она, как вздымались у
него на шее жилы, плотно сжимались губы, кривилась бровь...


Сабуровка готовилась к весне.
Дознались низовые сабуровцы о новых происках воеводы. Плыли слухи о
бегстве Ярофея, но толком никто ничего не знал. Коварства лиходея воеводы
беспредельны: мог казнить Ярофея и слух пустить. Перестали ладить сохи,
хомуты, бороны, потянулись узловатые пальцы к самопалам, рогатинам, мечам.
Точила ножи низовая Сабуровка, готовили жонки украдкой сухари и
прочую ратную снедь, как перед большим походом.
У Ваньки Бояркина собрались дружки ватажные, старые бывальцы. Тут и
вскипела яростная и дерзкая думка: ударить по воеводе, утопить лиходея в
сонной Лене, а людишек его да тех из сабуровцев, которые вьются с лестью и
подачками около воеводы, побить и покалечить. Страшиться нечего: пока
дойдет весть до царя, много поубавится воды в Киренге - жди-пожди.
Но легко думка вскипает, легче тумана взвивается под облака, и
остается горечь на сердце. Разбил думку Соболиный Дядька. Таежный шатун
поведал диво. И выходило так, что сидеть на Киренге, дремать у Лены,
склоняя повинные головы перед воеводой, к лицу только Сеньке Аверкееву да
его жонке, у которой левый глаз косится на Сеньку, а правый - на воеводу.
Остальные вольные казаки должны бросить обжитое логово, и чем скорее, тем
лучше. Соболиный Дядька шепотом говорил о своем последнем походе с Ярофеем
в тайгу. Дойдя до кипучей речонки, Ярофей примечал по звездам и другим