"Милан Кундера. Подлинность" - читать интересную книгу автора

непонимания? Помнит ли она о своей фразе, переполошившей Жана-Марка? Все это
как ветром сдуло. Эпизод забылся, подобно тысячам других. Часа через два они
уже обедали в гостиничном ресторане, весело болтая о смерти. О смерти?
Начальник Шанталь попросил ее подумать о рекламной кампании в пользу
похоронного бюро Люсьена Дюваля.
- И не над чем тут смеяться, - сказала она смеясь.
- А они-то смеются? Твои сослуживцы. Неужели им не кажется потешной
мысль устроить рекламу для смерти? И твой начальник, этот старый троцкист!
Ты всегда говоришь, что ума у него хоть отбавляй.
- Ума у него хоть отбавляй. Он логичен, как хирургический скальпель.
Съел собаку на Марксе, психоанализе и модернистской поэзии. Любит
рассказывать, что в литературе двадцатых годов, в Германии или где-то там
еще, было поэтическое течение, воспевавшее повседневность. Реклама, по его
мнению, задним числом реализовывает эту поэтическую программу. Претворяет
простейшие житейские факты в подлинную поэзию. Благодаря ей обыденность
обрела голос, научилась воспевать себя.
- И что умного ты видишь в таких банальностях?
- Тон циничного вызова, которым он их произносит.
- Он смеется или напускает на себя серьезный вид, говоря тебе о
рекламе для смерти?
- Улыбка, способная держать вас на почтительном расстоянии, всегда
придает начальству известную элегантность, и чем большей властью оно
обладает, тем более обязано выглядеть элегантно. Но его отстраненная улыбка
не имеет ничего общего со смехом таких людей, как ты. Мой начальник очень
чувствителен к подобным тонкостям.
- Тогда как же он выносит твой смех?
- Странный вопрос, Жан-Марк: при нем я никогда не смеюсь. Не забывай, я
существо двуликое. Я научилась извлекать из этого кое-какие удовольствия, но
поверь, что иметь два лица не так-то просто. Тут нужны постоянные усилия,
постоянная самодисциплина. Ты пойми: все, что мне приходится делать, я в той
или иной степени стараюсь делать как следует. Хотя бы ради того, чтобы не
лишиться своей должности. А ведь это очень трудно - работать как следует и
в то же время ни в грош не ставить свою работу.
- О, это ты можешь, на это ты способна, в этом ты просто гениальна.
- Да, иметь два лица я могу, только не в одно и то же время. Когда я с
тобой, я нацепляю на себя насмешливую личину, когда в конторе - личину
серьезную. Я принимаю заявления и документы от людей, которые желают
устроиться к нам на работу. Я должна либо порекомендовать их, либо дать им
от ворот поворот. Среди них встречаются и такие, кто, судя по заявлениям,
выражается на супермодерновом языке со всеми его штампами, жаргонными
оборотами и со всем его непременным оптимизмом. Никаких личных встреч и
бесед в таких случаях не требуется - я ненавижу их заочно. Но понимаю, что
именно они будут хорошо работать, как говорится, из кожи лезть вон.
Попадаются и те, что в другие времена наверняка посвятили бы себя философии,
истории искусства или преподаванию французского, но сегодня, за неимением
лучшего, ищут место у нас. Я знаю, что втайне они это место презирают, и,
следовательно, могу считать их своими собратьями. А мне приходится принимать
решение.
- И как же ты его принимаешь?
- Иной раз рекомендую того, кто мне симпатичен, а иной раз того, кто