"Милан Кундера. Подлинность" - читать интересную книгу автора

будет хорошо работать. Действую и как предательница по отношению к своей
конторе, и как предательница по отношению к самой себе. Я предательница
вдвойне. И на свои двойные предательства смотрю не как на слабину, а как на
подвиг. Ведь никто не знает, долго ли еще я смогу сохранять оба своих лица.
Такое двойничество кого хочешь вымотает. Рано или поздно придет день, когда
я останусь всего с одним лицом. Наихудшим из обоих, тут сомневаться не
приходится. Серьезным. Соглашательским. Другое дело, будешь ли ты тогда меня
любить?
- Ты никогда не расстанешься с обоими своими лицами, - заверил ее
Жан-Марк.
Она улыбнулась и подняла бокал:
- Будем надеяться!
Они чокнулись, выпили, а потом Жан-Марк сказал:
- Впрочем, я тебе почти завидую в смысле этой рекламы смерти. Не знаю
почему, но я с малых лет был буквально очарован стихами о смерти. Многое
множество знал наизусть. Хочешь, кое-что процитирую? Может, тебе и
пригодится. Ну, например, вот эти строки из Бодлера, ты просто не можешь их
не знать:
Смерть! Старый капитан! В дорогу! Ставь ветрило! Нам скучен этот край!
О Смерть, скорее в путь!
- Знаю, знаю, - прервала его Шанталь. - Стихи прекрасны, но они не
для нас.
- Как это не для вас? Ведь твой старый троцкист любит поэзию. Разве
может умирающий найти для себя лучшее утешение, чем эти слова: "Нам скучен
этот край"? Я представляю, как они полыхают неоном над вратами любого
кладбища. Их только следует чуть-чуть переиначить в целях рекламы: "Нам
скучен этот край! Люсьен Дюваль, старый капитан, ставь ветрило!"
- В мои обязанности не входит задача подлизываться к умирающим. Они
сами должны домогаться услуг Люсьена Дюваля. А живые, погребающие своих
мертвецов, хотят радоваться жизни, а не превозносить смерть. Наша религия,
запомни раз и навсегда, - это гимн жизни. Слово "жизнь" - король среди
всех слов. Слово-король, окруженное другими великими словами. Словом
"приключение"! Словом "будущее"! И словом "надежда"! Ты знаешь, кстати,
секретное имя атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму? Little boy! Тот,
кто
его придумал, был не иначе как гением! Лучше не назовешь. Little boy,
маленький мальчик, мальчуган, мальчонка - нет слова более нежного, более
трогательного, более преисполненного будущим.
- Да, знаю, - сказал очарованный Жан-Марк. - Это жизнь собственной
персоной парила над Хиросимой в обличье маленького мальчика, поливая
развалины золотой мочой надежды. Этим таинством и была открыта послевоенная
эпоха. - Он поднял свой бокал: - Так выпьем же!
11
Ее сыну было пять лет, когда она его похоронила. Позже, во время
отпуска, золовка сказала ей: "Да не убивайся ты. Лучше заведи другого
ребенка. Только так тебе удастся забыть о первом". Слова золовки полоснули
ей по сердцу. Ребенок - существо без биографии. Тень, которая тотчас
исчезает при появлении его преемника. Но она вовсе не желала забыть свое
дитя. Она изо всех сил защищала его незаменимую личность. Она защищала
прошлое от будущего, никому не нужное и убогое прошлое бедного маленького