"Милан Кундера. Подлинность" - читать интересную книгу автора

прошлого, то есть с друзьями. Они - наше зеркало, наша память; от них
требуется лишь одно - хотя бы время от времени протирать это зеркало, чтобы
мы могли в него смотреться. Но мне наплевать на то, что я делал в лицее! Со
времен моей юности, а может быть, и со времени детства я жаждал совсем
другого: дружбы как наивысшей ценности, не сравнимой со всеми остальными. Я
повторял себе: если мне придется выбирать между истиной и другом, я выберу
друга. Я говорил это не для бравады, я и в самом деле так думал. Теперь я
понимаю, что эта формула выглядит устаревшей. Она годилась для Ахилла, друга
Патрокла, для мушкетеров Александра Дюма, даже для Санчо Пансы и его
хозяина, несмотря на все их перепалки. А для нас она - пустой звук. Я так
погряз в своем теперешнем пессимизме, что уже готов предпочесть истину
дружбе.
Он отпил второй глоток:
- Дружба была для меня доказательством того, что на свете существует
нечто более могущественное, чем идеология, религия или нация. Четверо друзей
из романа Дюма нередко оказываются в противоположных лагерях, им приходится
сражаться друг с другом. Но это никак не отражается на их дружбе, они не
отрекаются от взаимопомощи, осуществляя ее тайком, с хитрецой, посмеиваясь
над разноречивыми истинами своих лагерей. Они поставили свою дружбу выше
истины, правоты, приказа, выше короля, выше королевы, выше всего на свете.
Шанталь погладила руку Жану-Марку, и после паузы он добавил:
- Дюма написал свою истории о мушкетерах с отступом в прошлое на два
столетия. Неужели и он уже тосковал об утраченной вселенной, имя которой --
дружба? Или исчезновение дружбы - это феномен совсем недавний?
- Я не в силах тебе ответить. Дружба - это проблема, не касающаяся
женщин.
- Что ты этим хочешь сказать?
- То, что говорю. Дружба - это мужская проблема. Мужская
разновидность романтики. Не наша.
Хлебнув коньяку, Жан-Марк вернулся к своим идеям:
- Как зародилась дружба? Наверное, как союз против любых напастей,
союз, без которого мужчина оказался бы безоружным лицом к лицу с
неприятелями. Быть может, теперь ему уже нет жизненной необходимости в таком
союзе.
- Неприятели всегда найдутся.
- Да, но теперь они незримы и анонимны. Это власти, законы. Чем тебе
поможет самый лучший друг, если у тебя под окнами решат строить аэродром или
когда тебя увольняют с работы? Вступиться в твою защиту может лишь нечто
анонимное и незримое, организация социальной помощи, например, или
ассоциация по защите прав потребителей, или коллегия адвокатов. Дружба
теперь не подвергается никаким испытаниям. У нас нет больше возможности
вынести раненого друга с поля битвы или обнажить шпагу, чтобы защитить его
от бандитов. Мы бредем по жизни, не подвергаясь серьезным опасностям, но и
не зная о том, что такое дружба.
- Будь этот так, ты должен был бы помириться с Ф.
- Охотно допускаю, что он не понял бы моих упреков, вздумай я их ему
выкладывать. Когда на меня набросились другие, он набрал в рот воды. Но буду
справедливым: он рассматривал свое молчание как проявление мужества. Мне
говорили, будто бы он даже хвастался тем, что нашел в себе силы не поддаться
царившему в зале психозу и не проронил ни слова, которое могло бы мне