"Владимир Куличенко. Клуб города N (Мистическая повесть)" - читать интересную книгу автора

которого следует довольно спорное предположение, - пояснил я, начиная
подозревать, что увалень в потешном котелке метит далеко. "И что у него за
странная манера выражаться - переходя с просторечия на высокий штиль, и
наоборот?" - подумал я.
- Статья совершенно изумительна и исключительна по глубине научного
поиска... Такую статью написать - не блинов напечь. В вашем распоряжении,
Павел Дмитриевич, будут сотни пациентов, верящих в чудодейственную,
исцеляющую силу вашего метода, вы должны им помочь - на небесах вам
воздается за доброту.
- Не думаю, - не удержался я от ироничной нотки. - Должен сказать, что
никогда не отказываю в помощи, если вижу, что могу вправду помочь. Ныне я
без работы, у меня отсутствуют всякие условия для практики...
- Нам известны ваши затруднения...
- В любом случае обязан вас разочаровать - едва ли кто из медиков
решится применять мой метод, и даже я, автор, не буду исключением.
- Что же вас останавливает? В чем закавыка?
- Повторяю - метод мало опробован, риск не оправдан. Врач не имеет
права ступать по тонкому льду.
- Как вам будет угодно, - Трубников неожиданно дал понять, что не прочь
завершить беседу. - Рад был знакомству! Ежели чего не того сказал, -
извиняйте, мы люди дремучие. Оно понятно - не всем же мед кушать, да еще и
ложкой!
"К чему он это сказал, про мед?" - спросил я себя, глядя, как этот
увалень вперевалку пошагал в конец аллеи и через десяток шагов отбросил,
видно, машинально, как ненужный предмет, трость, снял котелок, огладил
ладонью затылок...
Что еще за клуб больных контрактурами? Бред! Ахинея! Я чувствовал себя
невольным участником мистификации. Вечером я перечитал свою статью в
"Военно-медицинском журнале", которую, впрочем, помнил почти дословно. Мною
описывались клинические проявления так называемого феномена "головы и глаз
куклы" больных в состоянии комы с прогрессирующим параличом лицевого нерва,
в большинстве своем это были моряки, спасенные после кораблекрушений, среди
них женщина средних лет, повариха. У нее диагносцировалась ярко выраженная
невропатия лицевого нерва, глубокий паралич с утратой мышечного тонуса
правой половины лица, отчего оно было перекошено, веки правого глаза не
смыкались, из глаза текла слеза. Не имелось сомнений, что заболевание
наступило вследствие переохлаждения, вызванного пребыванием в воде, и
перенесенного шока. Консервативное медикаментозное лечение, как часто бывает
в подобных случаях, пользы не дало. Женщина ужасалась, видя себя в зеркале,
депрессия усугублялась, порой переходя в психоз. Однажды в состоянии
полнейшего беспамятства она выбросилась из окна. Палата находилась на втором
этаже - в ту ночь я нес дежурство, - и когда раздался истошный крик,
стремглав выбежал во двор. Женщина изогнулась на брусчатке, нога ее была
неестественно вывернута, кусок берцовой кости прорвал чулок. Санитары
уложили ее на носилки и внесли в приемный покой. Несчастная уже не стонала,
ее лицо, облитое слезами, просветлело; на нем читались умиротворение и
покой, оно разгладилось, помолодело, мимика полностью восстановилась, и не
было никаких следов ужасной маски паралича. Я смотрел на больную и не верил
своим глазам. "Почему вы так на меня смотрите, доктор?" - устало выговорила
она, вздохнула, сомкнула веки и заснула глубоким сном... Этот случай из моей