"Алексей Николаевич Кулаковский. Белый Сокол " - читать интересную книгу автора

одном конце улицы и старой ветряной мельницей - в другом. Разве забудется то
счастье, когда удавалось отбить у немцев хоть одну такую деревеньку. И там -
мельница-ветряк без крыльев, со сквозными пробоинами в почерневшей
обшивке... Вокруг - осколки жерновов. Они еще белые от муки. Они еще пахнут
мукой... Попадалась иногда мельница и с крыльями, вконец изрешеченными
пулеметными очередями...
Вспоминаются березовые рощицы, под корень спиленные оккупантами. В
одних местах такие рощицы были при кладбищах, в других на самом кладбище.
Пеньки стояли между могильных холмиков. Свежие пеньки, еще розоватые сверху
и влажные от сока, как молодые щеки от слез.
В одном месте нашли целые штабеля спиленных и нескоренных берез. Из
ровных белых стволов немцы делали кресты для своих могил. Эти могилы заняли
весь ближайший пригорок, и чуть ли не на каждом кресте сидела ворона и
отчаянно каркала, будто отпевала оккупантов. Березовые кресты на вражеских
могилах были неживыми, не слезились соком на распиленных или подрубленных
местах.
Не забудется Виктору и та роща, где над белыми крестами с желтыми
холмиками стояла могучая береза, обрубленная до самой верхушки. На могильные
кресты пошли ее длинные толстые сучья, а само дерево стояло и грустно
пошумливало остатками ветвей над вражьими могилами. Неподвижный ворон сидел
на самой верхушке этой березы, будто следил сверху, выжидал чего-то...
Подойдя ближе, Вихорев наставил на него дуло автомата, но ворон как бы не
заметил его, не понял, что это такое. Помедлив, нехотя расправил крылья и
шухнул вниз, а потом медленно поднялся выше и перелетел на вражеские могилы,
сел на крест рядом.
С Вихоревым - связной и санинструктор. Втроем направились к березе: еще
издали заметили, что под нею кто-то неподвижно стоит. Кто может там стоять,
когда вокруг ни живой души? Ближайшая деревня сожжена до последнего бревна,
даже колодезные журавли обуглились, а некоторые и вовсе сгорели и черными
головешками попадали в колодец или рядом с ним.
Была тихая ранняя весна. Береза только начинала развешивать свои
сережки, раскрывать листья и потому издали казалась серой и почти голой.
Человек, стоявший у ствола, не мог спрятаться под нею ни от дождя, ни от
солнца.
Санинструктор, низкорослый здоровяк с нашивками старшины, смелый
разведчик, побежал к березе первым. Оттуда громко закричал, замахал руками,
подзывая остальных скорее подойти. Вихорев и связной побежали.
К березе была привязана женщина: длинные веревочные вожжи, влажные от
ночного тумана, в нескольких местах перехватывали ее тело, а сверху два
конца были замотаны на шее и толстым узлом завязаны на стволе березы. На
ветке перед глазами женщины висела почерневшая дощечка от какой-то
обгоревшей кадушки - потому ее лица не было видно. На дощечке надпись:
"Бандитка".
Виктор сорвал эту дощечку. Подстриженные, со следами давней завивки
волосы обвисли, падали прядями на посиневшие уши и щеки. Казалось, прямо в
душу смотрели заплаканные, остекленевшие глаза.
- Она уже несколько дней тут, - с горечью сказал санинструктор. - Вот
людоеды фашистские!
- Давайте похороним ее! - сказал Вихорев. - Под этой самой березой.
Солдатскими лопатками выкопали могилу, отвязали женщину, взяли на руки