"Алексей Николаевич Кулаковский. Белый Сокол " - читать интересную книгу автора

повоевать, догнать врага, может, уже на его территории...
И еще такая радость: сын родился! А вдруг от Гали есть письмо? Конечно
же нет. Но живет такая надежда, и от нее все больше и больше теплеет на
душе. Не погибла жизнь и не погибнет, если есть сын!..
Захотелось еще глотнуть того животворного напитка, который приносила
сестра. Где же бутылочка? Не видно. Наверно, в тумбочку поставила: оттуда
самому не достать. А попросить неловко... Видимо, это очень полезное
лекарство... Запах его так и плывет над кроватью... А может, и по всей
палате. И всем, кто тут лежит, хочется попробовать этого лекарства. Да,
наверно, его не хватает.
Чем оно пахнет, таким близким, будто знакомым с самого детства? Долго
не приходила желанная отгадка, порой маячила вблизи и снова отдалялась,
словно кто-то испытывал его терпение. И вдруг запах стал родным и близким,
стоило ему мысленно перенестись в небольшую деревеньку на Старобинщине, где
прошло детство. Огородик с малиной, красной смородиной, крупные гроздья
которой спускались до самой земли, а иногда и лежали прямо на траве, с двумя
кустами крыжовника и одним - черной смородины. Старым был тот куст и
малоурожайным, но разросся не в меру, занимал чуть ли не пол-огородика.
Однажды отец подошел к нему со старой щербатой лопатой, но мать увидела,
заслонила собой куст и начала упрашивать:
- Не трогай! Жалко! Такой хороший куст!..
- Так не родит же, впустую соки тянет. А если что и вырастет, то вкуса
нет и запах неприятный.
- Вот попробуем в этом году, - настаивала мать. - Пусть поспеют ягоды,
я тогда сама придумаю, что с ними сделать: может, варенье сварю или в бутыль
засыплю с сахаром.
И засыпала. Зимой давала детям от кашля. Сок был такой вкусный,
ароматный, что Виктор даже закрывал глаза от удовольствия, когда
дотрагивался губами до деревянной ложки с густым вишневого цвета настоем.
Ложку держала мать, чтоб случайно не разлилась животворная жидкость.
После таких лечений мать сама облизывала ложку. Она не решалась еще раз
наклонить бутыль, налить для себя: пусть подольше сохраняется лекарство,
чтобы хватило на всю зиму, да и на весь год, до новых ягод.
Теперь Виктору эту бутылочку надо беречь: сестра шепнула, что выпросила
лекарство только для него, как для самого слабого больного. А так хотелось
выпить бутылочку всю сразу! Тогда, наверно, жажда прошла бы и сил
прибавилось. А если по такой бутылочке да каждый день! Он скоро смог бы
сделать то, о чем тоскует душа: догнать свой батальон, боевых друзей,
победивших под Сталинградом. Только бы они остались живы! Где он догонит их?
Скорее всего уже не на своей земле, а где-то под Берлином. Но догнать надо,
в этом смысл снова обретенной им жизни!..
Неожиданно для себя Виктор уснул, и перед его глазами возникла
материнская бутыль с соком. Нетронутая, не выпитая наполовину, а полная,
аккуратно обвязанная белой, местами подкрашенной ягодным соком, тряпицей.
- Возьми, сынок! - ласково просит мать. - Всю бутыль возьми. Выпьешь,
поправишься...
"Где она теперь, моя матулька? - тревожно думает Виктор, проснувшись. -
Как живет, если спаслась от врагов? Там ли тоскует, где свой век прожила,
или оторвало от родной земельки, занесло куда-то лихолетье?.."
Родной угол с березовой рощицей неподалеку, с тополем над часовенкой в