"Андрей Кучаев. Темная сторона любви (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

И вот опять на моей дороге, спустя много лет, уже на западе
Германии, повстречался белый шпиц. Вернее, его разросшаяся копия.
Меня подмывало зайти в магазинчик, но я не решался: рыжая мадам не
располагала к праздной беседе, а покупать у нее мне было нечего, да и денег
лишних не было, - я ведь был "осси", то есть принадлежал к немцем "с
востока", которых приняли на свою голову с благословения вашего Горбачева
западные собратья. Я и переехал на Запад в поисках работы, сразу после
смерти жены - она умерла от лейкемии за день до воссоединения: мечтала о
нем, как о втором пришествии, не дождалась, а я - кому было и при
коммунистах непыльно - дождался, но не особенно ликовал с остальными у
стены. Все-таки овдовел. Хотя, если честно, я не то чтобы плакал после
потери любимой супруги, - я смеялся от радости, что освободился от этой
зануды, но все относили мое ликование на счет сноса стены.
Эйфория в стране быстро кончилась вместе с новыми деньгами.
Высокооплачиваемой работы для дизайнера с востока не было.
Безработица нарастала, я никак еще не вписывался в здешнюю
"западную" жизнь. В тот городишко на Руре я угодил, соблазнившись
приглашением, которое на деле оказалось ловушкой для доверчивых: работа в
одной маленькой фирме, которая принадлежала турку, хитрому и скупому. Под
видом оформления он заставлял не только вырезать из металла и пластика
торговые вывески на заказ, но и гонял монтировать их на фасадах магазинов и
лавок. В холод и дождь, на высоте и с кувалдой. Я привык работать в тепле, в
бюро, за кульманом или чертежным столом. Но пока ничего не подворачивалось,
я ходил злой, со сбитыми пальцами и клял и город, и западных "собратьев". Не
я один оказался здесь на западе в положении человека второго сорта.
Некоторые уже, повторяю, начинали жалеть о воссоединении и вздыхать о
работе, всегда доступной на бывшем "востоке". Да вы, вероятно, в курсе. Где
она, голубая мечта - любая работа под рукой каждый день, как это было при
Хонеккере? Хотя в другой части, бывшей ГДР, и работы было меньше и платили
теперь еще меньше.
Для зажиточной хозяйки модной лавки, владелицы собаки, японского джипа
у дверей и, думаю, шикарного дома, я был вроде вас - нежелательный беженец с
востока, если не хуже! Дожили, как говорится, - я был для своей немецкой
"землячки" хуже любого эмигранта! И меня это злило - ведь мы были одной
крови, жили в одной стране, перенесли тяготы одной войны. Я, повторяю, был
злой тогда.
Очень злой... Злой, "как собака", если хотите!
Шпиц интересовал меня все больше и больше. Так тянет запретное. Так
"смертное манит", - как подобную тягу сформулировал в рассказе с таким
же заглавием Борис Вогау, немец по национальности, известный у нас и у вас
как Борис Пильняк. Не удивляйтесь, я учился в университете во Франкфурте на
Одере, захаживал на лекции на факультет славистики, где существовали
русское, польское и украинское отделения. Если уж всю правду - когда-то у
меня была и
"веселая вдова" из Польши - мы ходили друг к дружке в гости через мост,
пограничники смотрели на это сквозь пальцы. В "советский" период к тому же
поощрялся интерес к русскому языку. Но здесь, в западной глубинке, я был бы
белой вороной, скажи я, что читал
Мицкевича и Пильняка на их языке, хотя и со словарем. Вот вам и
"тевтонский дух"! Ну, кто из вас читал "Дзядры" Словацкого в