"Андрей Кучаев. Темная сторона любви (Рассказы) " - читать интересную книгу автора

принесенный мне компот, деланно отказываясь и приговаривая "ядовитый
какой-то", а соседи смотрели на нас во все глаза: перед ними просто
разворачивался отрывок из фильма под названием "Низвержение", который тогда
вышел на экран. Дети Геббельса и сама Ева Браун у постели едва не
кастрированного Гитлера - когда-то в моем лице находили сходство с этим
персонажем мои недоброжелатели. Особенно если я худел и отпускал под носом
усы, которые как раз в тот момент и отросли.
Когда я вышел из больницы, я старался не ходить больше мимо той лавки.
Но однажды не выдержал и бегом кинулся к ней. К стеклу витрины было
прилеплено объявление о сдаче внаем помещения в шестьдесят с чем-то метров.
Рыжей и след простыл. Шпица через стекло рассмотреть мне, разумеется, не
удалось. Наверное, забрала с собой или выкинула. На голом полу внутри
валялись малярная кисть, валик для краски, стояла стремянка и ведро с
тряпкой, а в стороне лежала зеленая стеклянная искалеченная рука, похожая на
лапу дохлой курицы.
На осиротевшей вешалке, которую рыжая всегда выносила на улицу с
товаром подешевле, висел собачий ошейник с мощным добротным витым поводком.
"Недешевая вещь, а вот забыли..." - только и подумал я.
Примерно через полгода меня через биржу труда пригласили в Прагу на
некое мероприятие, которое можно назвать съездом промышленных дизайнеров по
обмену опытом. Проблема объединила Восток с Западом. А в моем случае
сработали мои ухаживания за чиновницей из отдела по международным связям в
городской управе. Устроители обещали оплатить проезд и гостиницу, потому я
заказал номер в "Опера-отеле" и билет в спальное купе международного
экспресса.
Купе, как выяснилось и как это зачастую устроено в современных поездах,
было рассчитано на троих, но я, покупая билет, плотоядно и беспочвенно
мечтал встретить там попутчицу, причем я рассчитывал на дорожный роман без
помех со стороны возможного третьего пассажира.
Судя по всему, я поправился окончательно, и отсутствие женщины в моей
жизни уже тяготило меня. Разумеется, я ограничивался нелепыми фантазиями,
ловелас из меня никудышный. Фантазия о возможной попутчице и романе в
тесноте купе - это была чистая, взятая с потолка фантазия...
Купе встретило меня полумраком, белыми застеленными диванами, скатертью
на откидном столике, глазком ночника и минеральной водой в зеленой бутылке.
За окном пока стоял холодный синий с белым вокзал моего городка. Почему-то
абсолютно пустынный в этот, обычно еще не безлюдный, час. Я начинал
нервничать. Словно и вправду ждал некую торопящуюся ко мне таинственную
подругу. И она пришла.
Первое, на что я уставился, была роскошная, белоснежная,
"платиновая" лиса у нее на шее. Такого белого и такого совершенного
меха я никогда не видел. Женщина устало рухнула на диван напротив и закрыла
глаза, оставив зеленые тени вместо глаз и черную в полутьме рану рта для
моего восхищенного созерцания. Так, с закрытыми глазами, она стянула с рук
перчатки, роскошные перчатки из шелковистой кожи, отливающей синевой в свете
ночника: они в немом ожидании успокоились на столике, куда она их бросила,
словно откинула прочь сами руки. Лиса легко стекла с ее плеч на подушку.
Под потолком зажегся красный огонек жидкокристаллического диода.
Злобный одинокий глаз. Ему подмигнули глаза из белой шкуры платиновой
лисы. Оба разом.