"Инна Кублицкая. Год грифона (вторая книга странствий Карми)" - читать интересную книгу автора

что услышанные слова. На два голоса зазвучала среди полей древняя песнь о
том, как луговая пичуга жаловалась богине Айохо Палло Сабви, что гнездо ее
затаптывают табуны диких лошадей.
- А есть еще одна песня, тоже старая, - воскликнул Ашар,
воодушевленный сложившимся дуэтом. - Она о Ваору Тунву и Сангави Толнэй
Эсад.
- Не эта, что начинается - "Смелый воин..."?
- Да, ты знаешь? - И Ашар запел торжественно: "Смелый воин, грозный
всадник Танву-Ларо э Ваори..." Карми подхватила, смолкая тогда, когда
песня велась от имени легендарного героя и, в свою очередь, в одиночку
ведя те строфы, где речь держала премудрая красавица Эсад.
- Святые небеса! - проговорил Ашар, когда песня кончилась. - Да
откуда ты эту песню знаешь? Она ведь не из деревенских, девочка моя.
- Ну что тебе с того, откуда знаю, - с внезапно вспыхнувшим
раздражением ответила Карми. - Знаю - и ладно. Что ты все допытываешься,
дед?
- Ты не девка, а дикая лаангри, - с усмешкой отвечал певец. - Хорошо,
не буду тебя спрашивать, Карми-лаангри...
И так они шли сначала по Ирау, а потом по северному Горту, распевая
песни, получая за это еду и деньги от слушателей и разучивая новые
мелодии. Конечно, Ашар знал песен куда больше, чем Карми, и самых разных:
господских и простонародных, городских и деревенских; зато Карми помнила
много стихов из старинных книг и пела их то на знакомые мотивы, то на
новые, придуманные на ходу. Порой Ашар поддразнивал ее наскоро сочиненной
песенкой о лаангри по имени Карми, диком зверьке, который кусает всех, кто
ни подвернется, потому что не любит чужих, и который дремлет в своей
уютной норке, потому что сыт... Песенка была без конца, и в ней появлялись
новые куплеты, и оказывалось, что лаангри по имени Карми - зверек ленивый,
и неутомимый в ходьбе, и очень любящий сладкое, и умный, и сердитый - и
все это в зависимости от обстоятельств.
...Недалеко от города Лорцо их остановил важный господин,
возглавлявший отряд, сопровождающий крытую повозку, в которой, судя по
всему, ехала знатная дама, жена этого господина. Ашар поклонился
почтительно, но не забывая и своего уважаемого всеми положения; Карми
поклонилась ниже.
- Знаешь ли ты балладу о даме из замка Кассор?
- Знаю, господин, - поклонился Ашар. - Прикажешь нам спеть ее?
- Да, - отозвался господин. - И если хорошо споете, награжу
по-царски.
Хорошо петь, считается по-майярски, - это значит петь так, чтобы
слезы катились из глаз слушателей; в Майяре всегда любили трогательные
грустные баллады, и певцы непрерывно сочиняли новые - еще более
слезоточивые.
Ашар, сняв лютню с плеча, глянул на Карми. Карми кивнула; эту балладу
она помнила. И ее одинокий голос, печальный и звонкий, начал выпевать
незатейливую мелодию. Ашар подпевал ей, помогая в конце строф, когда
чувствовалось, что Карми не хватает голоса, или же пел те строфы, где
требовался мужской голос - и тогда уже Карми подпевала ему, сплетая два
голоса - густой гулкий Ашара и свой, чистый и ясный - в причудливый
рисунок двухголосья на кэйвеский лад.