"Алан Кубатиев. Цитата из Гумбольдта" - читать интересную книгу автора

прекратилось. Да так, что мгновенно обмякшие ноги не удержали его, и майор в
третий раз грохнулся на бугристый пол пещеры. Блаженство перевесило боль: он
лежал, закрыв глаза и постанывал от счастья, забыв о том, что может не
встать...
- Сэр!.. - тихонько позвали из тьмы. - Все в порядке, сэр?..
- Пока да, Камау... - едва шевеля языком, отозвался Маллесон. - Можно
не стрелять.
Странный звук долетел из непроглядного мрака. Через несколько секунд
майор сообразил, что никогда не слышал, как смеется Камау.

Такое, наверное, не снилось ни одному спелеологу. Тоннель, коридор или
ход, как они это называют, не имел явных признаков искусственного
происхождения, следов обработки инструментами или машинами, но и на
естественное образование тоже походил мало. Не сужаясь и не расширяясь, не
сворачивая ни вправо, ни влево, коридор уходил все дальше. Теперь майор
чувствовал только легкую слабость, да саднили ободранные колени и
подбородок. Неожиданный порыв холодного свежего ветра вдруг опахнул горевшие
ссадины. Выход или что-то вроде вентилируемой щели были где-то рядом.
Остановившись, Маллесон вслушался, подняв браунинг. Ветер дул мягко и
ровно, скорее прохладный, чем холодный, принося непонятные ароматы. Дешевые
сигары и давняя контузия в Дарджилннге сделали свое дело: майор не различал
запахов, кроме самых явных - пота, крови, пороха, выхлопных газов и горячей
еды. "...И хватает сил надавить курок, и в солдатский рай марш со всех ног,
там есть место всем, кто жрал паек..."
Выход был настолько похож на вход, что у Маллесона даже мелькнула дикая
мысль: уж не повернул ли он обратно или, упаси боже, не прошел ли по кольцу?
Он стоял под той же прелестной розовой аркой, и те же бледно-желтые струйки
мерцали в толще необычного камня.
- Камау, - вполголоса окликнул он. - Сэр?..
- Займи позицию у выхода, не показывайся. Если что, прикроешь меня. Но
огонь только по сигналу.
- Есть, сэр. - Лязгнул передернутый затвор винтовки, и майор, не
оглядываясь, шагнул наружу.
Он знал, что именно увидит, вернее, помнил общий рисунок цветовой
мозаики, переданный умирающей маской, и вот сейчас второй раз испытал
счастье, пусть и не такое уже острое, когда пятна словно проявились.
Три запомнившихся оранжевых мазка стали тремя большими кострами. Серый
полукруг обернулся черной каменной площадкой поразительно правильной формы,
а сгусток искрящихся бликов посередине оформился в человека, сидящего между
кострами, скрестив ноги. Искрились амулеты и металлические украшения,
которыми он был увешан, а руки его спокойно опирались локтями на бедра.
Рядом лежал поблескивающий старым деревом посох, оплетенный гроздьями
каких-то костяных побрякушек. Темнокожий, длинноволосый, немолодой, но
складный и мускулистый, он походил скорее на индийца, чем на негра, и
смотрел на Маллесона так, будто уже давно ждал, когда майор наконец вылезет
из темной дыры под аркой.
За пределами озаренного кострами пространства тьма словно сгущалась, и
Маллесон скорее предположил, чем разглядел, что там стены ущелья или
кальдеры, резко уходящие вверх. По-настоящему майора заинтересовало то, что
звезд, да и самого неба он не видел, словно стены смыкались где-то очень