"Алан Кубатиев. Штрудель по-венски" - читать интересную книгу автора

Верно - и неверно, как любая истина, которую пытаются утвердить в качестве
абсолютной. Есть мысли, гипотезы, идеи, стремления, способные вдохновить
человека настолько, что он обретает невероятную целеустремленность,
которая, в свою очередь, дает невероятные силы...
Теперь он был настолько мне приятен, что я согласен был выслушать все,
что бы он ни сказал. Огромные часы в футляре из резного дуба мягко и
басовито пробили одиннадцать.
Грустно покачав головой, Слэу сказал:
- Именно так они звонили в тот вечер, когда я наконец понял, чего хочу
от себя... Не помню, как и почему, но в тот раз я заехал на самую окраину
Цеховых Кварталов, к Печной Трубе.
"Брр-рр!" - я вздрогнул и налил себе еще мозельвейна.
- Среди этих... домов из жести, старых ящиков, будок из горбыля и
мешковины я петлял около часа и уже отчаялся выехать к реке, когда еще
машина отказала. Промучившись с ней полчаса, я наконец догадался взглянуть
на счетчик. Оказалось, что всего-навсего кончился бензин! Неподалеку стоял
фургон Департамента Трудовых Ресурсов, и шофер продал мне пять литров,
чтобы хватило докатить до бензоколонки. То, что я не спросил сдачу,
сделало его разговорчивым и доброжелательным, и он сказал мне, кивнув на
длинную очередь, стоявшую за его фургоном: "Во, гляньте! Тоже заправки
дожидаются!" Я часто видел в городе эти серебряные гиганты с красно-белой
эмблемой "ДТР", но никогда не интересовался, для чего они предназначены.
Видите ли, в них развозят еду и одежду в районы с низким жизненным
уровнем. Для многих это единственный источник существования от рождения до
смерти, которой не всегда приходится долго ждать, - пища омерзительна.
Шофер с кладбищенским юмором поведал мне, что среди этих "ГИ",
государственных иждивенцев, смертность от желудочно-кишечных заболеваний и
пищевых отравлений достигает сорока процентов...
Этому надо было положить конец.
- Простите, - перебил я с легкой досадой, - а зачем вы мне это
рассказываете? Я тоже не знал об этом и не желаю знать!
- Простите, господин Тримл, - упрямо сказал он, - но эти вещи знать
необходимо. Иначе вам будет нелегко понять...
Для сохранения душевного равновесия мне пришлось отведать еще ломтик
штруделя и выпить глоточек мозельвейна.
Слэу продолжал, устало погрузив лицо в ладони:
- Когда я вернулся домой, мне пришлось воспользоваться снотворным,
потому что уснуть я не мог. На меня неотвязно глядели серые лица, я видел
истощенных детей с кривыми ножками, вспоминал голодающих в Африке, Южной
Америке, на Ближнем Востоке, мимо которых прошел, отделавшись подачкой...
И на следующий день я вдруг вспомнил вашу речь, тогда, в Танжере. Вы
говорили о том, что уровень истинной культуры можно распознать только по
отношению к еде, не так ли?
- Не совсем так. Я говорил, что избыточность и грубость еды есть
признак недостаточной духовной культуры нации, на каком бы этапе развития
материальной культуры она ни находилась.
- Да, вот именно, - кивнул он и замолчал, съежившись в кресле напротив
меня.
Через несколько секунд он снова поднял глаза. Красные, отчаянные и
горестные, они так не вязались с его респектабельным видом!