"Сигизмунд Доминикович Кржижановский. Москва в первый год войны (Физиологические очерки)" - читать интересную книгу автора

не усовершенствовать ее в "Si vis pacem"65?
Или:
- Сегодня снилось, что я распался на талоны. И никак меня не
соберешь... Или:
- Наш Иль-Иль, глядите, за буфетом на счетах щелкает. Знаете анекдот
об игумене? Какой? А такой: "Привезли в монастырь кладь - надо тюки
сосчитать; у игумена счетов не было, так на четках спроворил". А?
Наткнувшись как-то глазами на мои глаза, клумбен добавил, чуть снизив
голос:
- Произвожу впечатление не слишком симпатичного человека? Знаю. Думаю
совершенствоваться: из несимпатичных в антипатичные. Что вы на это скажете?
Или облагодетельствуете презрительным молчанием? А?
Я ответил:
- Хвалить не стану. Бранить - тоже. Не в антипатичности тут дело, а в
том...
- В чем?..
- В том, что вы жидкий кристалл.
- Как?
- Жидкий кристалл. Ученый Леба давно уже открыл это явление в
растительно-животном мире. Остается перенести внимание этажом выше: здесь
война как бы деконфигурирует человека и создает крайне неустойчивые
психические новообразования. Нечто аналогичное жидким кристаллам. Если
опыт, точнее - эксперимент, предпринятый агрессором, затянется, жидкое
затвердеет - и вы действительно из несимпатичного превратитесь в довольно
ярко выраженный экземпляр антипатичности. Но я не верю в победу войны,
ставлю свою ставку на мир. Вы не успеете добиться высоких степеней
отвратности. Вероятнее, начнете скоро, как вам это ни неприятно,
деградировать в благодушие...
- Нет, мне душно от душ.
- Что же. Это добрый знак. Вас, жидких кристаллов, много самых
различных форм - одни тяготеют к положительному полюсу, другие - к
отрицательному, но все это временно. Пройдет война, пройдут и неустойчивые
формы. Надо их наблюдать и фиксировать сейчас - пока не поздно. Изображение
на непроявленной пластинке погибает от солнца. Не так ли?
Я встал из-за столика. Мне надо было уходить. Рукопожатие наметилось,
но не состоялось.

Завхоз

Круглые щеки, круглый румянец, круглые глазки-пуговки. Плывет, как
лоцманская лодка, меж выступов столов. То и дело его останавливают голоса:
- Илья Ильич, почему нет ложек?
- Сахар вперемешку с манкой. Черт знает что!
- Почему хлеб без весу, на куски? Илья Ильич поворачивает голову в
сторону вопроса и, круглясь улыбкой, спокойно отвечает:
- У Адама, в раю, вместо ложки была ладошка, вместо вилки - вот.
И распяливает пять круглых пальцев.
- Да ты, Илья, брось шутить,- раздается чей-то надсадный низкий бас,-
шутки в сторону, хвост набок. Тридцать грамм сахару - это же на полтора
стакана. До дробей докатились.