"Сигизмунд Доминикович Кржижановский. Москва в первый год войны (Физиологические очерки)" - читать интересную книгу автора

затем другая рука советчика. Химкарандаш он держит, как скальпель,
распластанная левая ладонь хирурга заменяет операционный стол.
Затрепыхавшаяся было ладошка пациентки пробует выдернуться, но средний и
безымянный пальцы вписывателя трех цифр взяли ладонь в зажимы - и через
секунду операция кончена. И цифры и люди стоят по местам.
Мимо торопливым шагом проходит женщина с бидоном и тремя кошелками:
- За чем стоите? За картошкой? Или?..
Очередь молчит.
- Не допросишься. Языки у них заместо талонов поотрывали или что?
Человек, стоящий в философическом раздумье, делает подзывающее
движение пальцем. Женщина подходит ближе.
- За смертью. Нет, не ослышались. Становитесь сто четвертой,
гражданка. Правда, тара у вас неподходящая. Завещание необязательно.
Женщина отходит, раз или два оглянувшись на моего монументального
соседа.
- Гм... да. Как это: "Передний заднему - мост на погост"! Народная
мудрость, ничего не поделаешь. Война - только ускорение. Смена анданте на
акчелеранде. А там и престиссимо...
Я ощущаю, что последние слова обращены непосредственно ко мне, но уйти
от них и их произносителя можно лишь с пустой литровкой. Остаюсь. А голос
продолжает:
- Впрочем, ускорение плюс перестроение всеобщей явной и тайной очереди
за смертью. Кончай молодых, дай пожить пожилым. Таков закон войны.
Представьте себе, что я вот, хотя еще и не пьян, скомандую (голос набавляет
силы): "Очередь, кру-гом, правое плечо вперед, направление на небытие,
арш!" И получится нечто, грубо напоминающее...
Ни говоривший, ни я не ожидали того эффекта, какой произведет
примерная команда. Притихшая было очередь вдруг загудела растревоженным
роем:
- Это что ж такое?..
- Виданное ли дело... задние чтобы передние, а передние..? Чего
захотел!
- Тоже, командир отыскался. Разгуделся, будто пустая бочка.
- А носина-то, носина - соборное гасило.
- Милиционера позвать, вот и весь разговор.
И даже стотретьевая старушка откуда-то из-под локтя человека-мишени
подтянула высоким тоненьким голоском:
- Про крестиссимо какое-то обиняком завел, да про акч... про
пропаганду, что ли?
- Уж не немец ли, прощупать бы надо,- откликается мужской голос из
того конца очереди.

Он стоит, человек, прерванный меж малой посылкой и умозаключением
своего силлогизма, терпеливо ссутулив плечи и опустив голову.
Но в это время из подвала раздается лязг сброшенного болта, передние
номера очереди ныряют под землю, за ними двигаемся и мы - и центр внимания
мгновенно смещается: "Уже?" - "Похоже, что так".- "Сбоку не пускать!" -
"Этот вот не стоял - встрял, как заноза". Мой "следующий" снова
распрямился, как трава из-под проехавшего колесного обода. Обод прокружил,
и голос ожил: правда, сейчас он чуть ниже и тише, будто примят.