"Сигизмунд Доминикович Кржижановский. Воспоминания о будущем (Повесть)" - читать интересную книгу автора

белого и зеленого, подобно набору стекол у оптика, дает возможность
приискать наиболее удобные для глаза соотношения секторов. Около
полутораста опытов, произведенных над жителями различных климатических зон
России, дали - по утверждению того же Стынского - следующий результат:
жителям края, - где, по статистическим данным, снежные месяцы к месяцам
зеленого покрова относятся как 2:1, наиболее удобным, "пригнанным к глазу",
оказался диск, на котором площади белого и зеленого относились как те же
2:1; глаза южан наименее утомляло вращение диска, на котором зеленое и
белое соотносились как 3:2, - и т. д. Поскольку сам изобретатель не
придавал серьезного значения этой вертушке, чрезвычайно грубо, разумеется,
имитировавшей круговращение времен года, дольше останавливаться на
хиэмсэтаторе незачем.
Проект сконструирования "недели о семи пятницах", как называл его шутя
Штерер, сводился, в сущности, к проблеме построения искусственного дня.
"Дни,- читаем мы в этой незаконченной рукописи,- вкладываются в
апперципирующий аппарат, как валики внутрь шарманки. Дни от валиков резко
отличаются тем, что штифты на них, то есть стимулы воздействия на
психофизику, непрерывно перемещаются. Но если закрепить стимулы в гнездах,
превратить дни в единообразные равномерности, завращать восприятия, как
стрелу по циферблату, то кругообразный ход времени, точнее, его содержаний,
должен будет - после того или иного числа оборотов - передаться и на
психику, кругообразя и ее". Изолятор, изготовляющий искусственный день,
должен был представлять собой комнатный куб, выключенный из шумов двойным
слоем пробки, охватывающий его со всех сторон, глухой и герметически
огражденный от каких-либо воздействий извне. Потолок (достаточно высокий -
на случай каких-либо посягательств испытуемого) должен был воздействовать,
при посредстве ряда световых и звуковых сигнализаторов, свисавших с него,
на находящегося внутри изолятора человека. Часовой механизм по ту сторону
пробки сменяет в строгой последовательности звуки и лучи, цикл которых,
закончившись к исходу 24-го числа, возобновляется в той же
последовательности и в тех же интервалах сначала и опять сначала. Любопытно
тщание, с которым составитель проекта разрабатывал механизацию не только
пробкового футляра, но, поскольку возможно, и движений тела испытуемого,
охваченного системой упругих тяжей, которые должны были управлять человеком
и его отправлениями.
Стынский прав, полагая, что все это больше похоже на пытку, чем на
опыт, и пахнет застенком, а не лабораторией. Впрочем, сам он тут же
оговаривается, что, помимо ожесточенности молодого ума, в проекте этом
сказывается и нежелание расстаться с давнишней мечтой "заставить время
плясать по кругу". В конце концов "странная затея сотворить неделю семи
пятниц, из которых все... Страстные" (слова Стынского), может быть,
является лирическим порывом человека, загнанного внутрь единой,
непрерывной, вращающейся вкруг себя идеи, отдавшего все дни проблеме дней.
Так или иначе, освободившись от потолка свисающими сигнализаторами,
разрядив образ вовне в чертежи и цифры, Штерер выходит наконец в то
бесстрастное из световых пронизей мышление, которое можно сравнить с тихим
беспыльным днем, когда распахнутый солнцем горизонт открывает невидимые
обычно дальние очертания островов и гор. Первой мыслью, выведшей его на
тропу к овеществлению замысла, была идея моделирования времени.
Исходя из предположения, что мера всегда сходна с измеряемым (ряд