"Константин Крылов. Поведение " - читать интересную книгу автора

_нарушения_ права, а не "нормальное состояние дел", и каждое такое нарушение
приходилось как-то мотивировать. Какой-нибудь царек мог захотеть ограбить своего
подданого, но для этого ему нужно было предварительно его обвинить в чем-то,
казнить, и уже потом присвоить его имущество. На Юге вождь мог отобрать у любого
члена клана его корову или дом просто потому, что "так надо и все так решили".]
Это создает возможность возникновения частной собственности. Более того,
государство начинает _охранять_ частную собственность и даже усматривает в этом
одну из главных своих задач. Но государство и общество считают возможным решать,
что человек вправе _делать_ со своей собственностью, а что не вправе - и границы
допустимого все время сужаются.
Это тоже не удивительно. Поскольку восточная этика не признает принципа
невмешательства в частную жизнь других людей (все должны взаимно ограничивать
друг друга), то и в вопросах распоряжения собственностью имеют место те же самые
ограничения.
Это приводит к отсутствию на классическом Востоке такого явления, как
_хозяйственная_инициатива,_ на котором стоит западная экономика. Владельцы
мануфактур, фабрик и мастерских вынуждены заниматься традиционными
производствами, опутанные многочисленными гласными и негласными запретами на те
или иные действия. Цветет пышным цветом торговля, купцы богатеют, развозя товары
в дальние края - но не существует понятия инвестиции. Основной и наиболее
престижный вид крупной собственности - земельная, а наиболее почтенное занятие -
сельское хозяйство, опять же ведущееся по традиционным рецептам. И так далее.
С другой стороны, в восточной хозяйственной практике есть и позитивные
стороны. Прежде всего, экономика, хотя и находится в руках частных лиц, в то же
время _управляема_. Это управление, связанное, как правило, с деятельностью
государства, оказывается временами весьма эффективным. Грубо говоря, государство
может составить нечто вроде плана (пусть даже косвенного, состоящего из
ограничений) и "спустить его вниз", на выполнение. Но выполнять этот план
(точнее, _следовать_ этому плану) будут частные лица.
Именно эти свойства восточной экономической модели легли в основу нынешнего
экономического возрождения ряда восточных культур, особенно на Дальнем Востоке.
Разумеется, этого не произошло бы, не попади эти культуры раньше в ситуацию
затяжного кризиса, когда все старые нормы жизни были подвергнуты сомнению, а
сложившиеся формы хозяйствования разрушены. Следствием этого было резкое
расширение списка разрешенных моделей поведения. Это позволило допустить
широкомасштабные заимствования ряда западных практик и вообще легализовать
многие виды деятельности, ранее осуждаемые обществом. С другой стороны,
возможность управлять частной экономикой со стороны государства осталась, и
позволила избежать многих неприятностей, которые "по логике вещей" обязательно
должны были бы иметь место. Это влияние государства на экономическую активность
частных лиц можно назвать "отрицательным планированием", поскольку оно
выражалось не в виде директив, а в виде рекомендаций отрицательного характера.
Например, в послевоенной Японии негласное осуждение тех, кто покупает и
использует импортные товары, сыграло очень большую роль в экономическом
возрождении страны, точно так же, как и негласное осуждение использования
устаревших технологий (пусть даже экономически выгодных).
Этот последний пример выглядит парадоксально: именно восточная этика всегда
приводила к использованию устаревших технологий. Но _модернизированный_ Восток,
осознавший, что он будет вынужден существовать в рамках Нового Мирового Порядка
и смирившийся с этим фактом (то есть учитывающий доминирование логики