"Александр Круглов. Сосунок " - читать интересную книгу автора

Что вы сказали мне тогда...
Динамик заливался вовсю. Немцы крутили нашу, на русском, пластинку -
сперли где-то уже. И власть ее - того, что скрывалось для Вани за ней, о чем
она ему - только ему!- с такой теперь тоской, болью и завистью говорила,
вдруг скрутила его, завладела им целиком, на миг оказалась даже сильнее
приказа, страха смерти, войны.
- Орудий боим!- опережая комвзвода, взвизгнул, замахнулся из воронки на
обалдевшего наводчика смуглым стремительным своим кулачком Казбек
Нургалиев.- Твоя что, глухая! Прицела, прицела давай!
Ваня повернул свою горевшую воспаленную голову в сторону отделенного.
Хотел понять, что тот кричит. Но все и вокруг, и в нем - все, вдруг поднятое
музыкой, мешало ему.
Ну чего, чего!.. Что им вздумалось, этим фашистам проклятым, на всю
нейтралку, до наших передних траншей и за них, дальше, в тыл пластинки
крутить? Ну зачем, зачем это им, не мог понять никак Ваня. Да разве мог он,
мальчишка, впервые лицом к лицу с коварным циничным врагом это понять?
Понять, что они, бездушные, жестокие звери, самоуверенные, высокомерные,
вооруженные до самых зубов и тем не менее не способные сломить хозяев
захваченной ими земли, вынуждены были хотя бы так себя утверждать, пыль в
глаза им, русским Иванам, пускать: вот, мол, смотрите, завидуйте нам! Мы и
на фронте с комфортом, как люди живем. Не то что вы, русские бескультурные
грязные свиньи. Поучитесь у нас. Да, да, пожалуйста, если хотите, послушайте
с нами. Мы не жадные - нам не жаль. Вы скомороха нам, балаган... Хороший,
ничего не скажешь, дали нам сегодня утром концерт. А мы вот музыку вам. Баш
на баш! Будем и дальше делиться. Яволь?
За танго вдруг сам Карузо запел - арию Каварадосси из последнего акта.
По-итальянски, конечно. А Ване вспомнилось по-русски, по-нашему:
Мой час настал,
И вот я умираю...
И вот я умираю!
Ах, никогда я так не жаждал жизни!
Не жаждал жизни!..
Ваня ушам не верил своим.
- Да давай же, давай! За прицел!- рискуя под пули подставить себя, не
сдержался, привскочил из воронки, вскричал сдержанный, спокойный обычно "кур
сант".- К прицелу, болван!
И Ваня опомнился. И как в этот момент себя ощущал - с нестерпимой
тоской, с острой томительной болью в груди, со всем своим внезапно
воскресшим в душе его ослепительным прошлым метнулся, потянулся, приник
удивленно расширенным глазом к окуляру прицела, в штурвалы руками вцепился,
как учили его, пусть урывками, кое-как, на ходу, но все же учили на марше...
И впервые не вхолостую уже, нет, - а взаправду, по-настоящему начал
выцеливать и не своих коней, не передок, как на своих липовых и коротких уче
ниях, а фашистов, живых настоящих фашистов и настоящим боевым снарядом.
- Грана-а-атой!- пользуясь властью комвзвода, сам, не доверяя командиру
орудия, крикнул из воровки "курсант". Для верности повторил:- Гранатой!- Как
будто у них и другие - бронебойные были; их обещали лишь подвезти; пока у
них были только эти - ящик фугасных. Но уставная форма приказа этого
требовала, и Воскобойников крикнул: - "Гранатой!"- За этим, как и следовало
ожидать, Ваня услышал: - Ориентир! - Приник плотнее глазами к прицелу.-