"Александр Круглов. Сосунок " - читать интересную книгу автора Что вы сказали мне тогда...
Динамик заливался вовсю. Немцы крутили нашу, на русском, пластинку - сперли где-то уже. И власть ее - того, что скрывалось для Вани за ней, о чем она ему - только ему!- с такой теперь тоской, болью и завистью говорила, вдруг скрутила его, завладела им целиком, на миг оказалась даже сильнее приказа, страха смерти, войны. - Орудий боим!- опережая комвзвода, взвизгнул, замахнулся из воронки на обалдевшего наводчика смуглым стремительным своим кулачком Казбек Нургалиев.- Твоя что, глухая! Прицела, прицела давай! Ваня повернул свою горевшую воспаленную голову в сторону отделенного. Хотел понять, что тот кричит. Но все и вокруг, и в нем - все, вдруг поднятое музыкой, мешало ему. Ну чего, чего!.. Что им вздумалось, этим фашистам проклятым, на всю нейтралку, до наших передних траншей и за них, дальше, в тыл пластинки крутить? Ну зачем, зачем это им, не мог понять никак Ваня. Да разве мог он, мальчишка, впервые лицом к лицу с коварным циничным врагом это понять? Понять, что они, бездушные, жестокие звери, самоуверенные, высокомерные, вооруженные до самых зубов и тем не менее не способные сломить хозяев захваченной ими земли, вынуждены были хотя бы так себя утверждать, пыль в глаза им, русским Иванам, пускать: вот, мол, смотрите, завидуйте нам! Мы и на фронте с комфортом, как люди живем. Не то что вы, русские бескультурные грязные свиньи. Поучитесь у нас. Да, да, пожалуйста, если хотите, послушайте с нами. Мы не жадные - нам не жаль. Вы скомороха нам, балаган... Хороший, ничего не скажешь, дали нам сегодня утром концерт. А мы вот музыку вам. Баш на баш! Будем и дальше делиться. Яволь? По-итальянски, конечно. А Ване вспомнилось по-русски, по-нашему: Мой час настал, И вот я умираю... И вот я умираю! Ах, никогда я так не жаждал жизни! Не жаждал жизни!.. Ваня ушам не верил своим. - Да давай же, давай! За прицел!- рискуя под пули подставить себя, не сдержался, привскочил из воронки, вскричал сдержанный, спокойный обычно "кур сант".- К прицелу, болван! И Ваня опомнился. И как в этот момент себя ощущал - с нестерпимой тоской, с острой томительной болью в груди, со всем своим внезапно воскресшим в душе его ослепительным прошлым метнулся, потянулся, приник удивленно расширенным глазом к окуляру прицела, в штурвалы руками вцепился, как учили его, пусть урывками, кое-как, на ходу, но все же учили на марше... И впервые не вхолостую уже, нет, - а взаправду, по-настоящему начал выцеливать и не своих коней, не передок, как на своих липовых и коротких уче ниях, а фашистов, живых настоящих фашистов и настоящим боевым снарядом. - Грана-а-атой!- пользуясь властью комвзвода, сам, не доверяя командиру орудия, крикнул из воровки "курсант". Для верности повторил:- Гранатой!- Как будто у них и другие - бронебойные были; их обещали лишь подвезти; пока у них были только эти - ящик фугасных. Но уставная форма приказа этого требовала, и Воскобойников крикнул: - "Гранатой!"- За этим, как и следовало ожидать, Ваня услышал: - Ориентир! - Приник плотнее глазами к прицелу.- |
|
|