"Александр Александрович Крон. Бессонница (Роман)" - читать интересную книгу автора

Легендарный совсем не значит прославленный или знаменитый. Для
возникновения легенды должны быть два необходимых условия - общественный
интерес и недостаточность информации. Тогда легенда рождается естественно.
Наш век страдает не от недостатка информации, а от ее избытка. Легенда
обречена на вымирание.
Старик Антоневич мало известен за пределами нашего Института. Зато
внутри он необыкновенно популярен и окружен ореолом тайны.
Никто не знает, когда и каким образом старик Антоневич появился в
стенах особняка на Девичке, где и поныне помещается наш Институт. Считается,
что он был всегда, есть и пребудет вечно.
Институтское предание утверждает: когда основатель и будущий глава
Института Павел Дмитриевич Успенский впервые постучался у входа в особняк,
дверь ему отворил старик Антоневич.
По штатному расписанию старик Антоневич числится гардеробщиком. Но это
никак не исчерпывает его обязанностей и не определяет его подлинного места в
институтской иерархии.
Гардеробной у нас служит тесноватый и темноватый закуток в вестибюле,
слева от входной двери. В закутке помещается древняя вешалка, ящик с
сапожными щетками и доска для ключей. От вестибюля закуток отделен прочным
барьером с тяжелой откидной доской. Обычно старик Антоневич стоит за
барьером, опершись локтями на доску, и смотрит перед собой твердым
немигающим взглядом. У всех приходящих с улицы этот взгляд почему-то
вызывает желание немедленно и тщательно вытереть ноги. Старик знает в лицо и
по фамилии каждого сотрудника Института, всех пришлых он мгновенно и
безошибочно классифицирует, и хотя с некоторых пор ему запрещено допрашивать
посетителей, куда и зачем они идут, старик смотрит на них как-то так, что
они сами ощущают настоятельную потребность обратиться к нему за справкой и
тем самым косвенно представиться.
Все научные сотрудники носят на работе белые халаты, технический
персонал - синие. Старик Антоневич носит белый халат, а на лысой голове
накрахмаленную белую шапочку. Вид у него и так внушительный, а твердые,
исполненные спокойного достоинства манеры заставляют самых бесцеремонных
остряков воздерживаться от излишней фамильярности. Все мы очень привязаны к
Институту и, естественно, переносим часть этой привязанности на старейшего
из аборигенов, носителя его духа и традиций.
Гардероб обслуживает только посетителей, но в закутке у старика можно
увидеть всех и вся - от солидных докторов наук до практикантов и девчонок из
вивария. Один забегает почистить башмаки, другой - вывести пятно, третья -
спасти поползший капроновый чулок. У старика Антоневича есть клей, воск,
бензин, ацетон, мел, сурик, нитки, гвозди, шурупы, лейкопластырь, салол и
английские булавки. У него можно взять напрокат расческу, молоток, утюг и
даже штопор. Он умеет починить все, кроме электроприборов. Старик прижимист,
но некоторым, особо доверенным, удавалось перехватить у него до получки. Все
эти услуги Михаил Фадеевич оказывает совершенно безвозмездно, но очень любит
получать премии и почетные грамоты. На всех профсоюзных собраниях он
неизменно избирается в президиум и сидит всегда на одном и том же месте в
первом ряду с самого краю. Сидит очень прямо и неподвижно и смотрит в зал.
Трудно понять, слышит ли он, что говорится с трибуны, вероятно, слышит,
однако я не помню случая, чтоб он подал реплику или улыбнулся. Когда
собрание аплодирует, он тоже хлопает, не изменяя позы и выражения лица. Даже