"Н.А.Кривошеина. Четыре трети нашей жизни (мемуары)" - читать интересную книгу автора

Теперь я узнала, что книга Род Малама имеется в Лондоне, в Британском
Музее; другой экземпляр был у сына В.В. Малама, Федора Владимировича,
проживавшего в Париже.
Съезд рода Комаровых состоялся зимой в большом зале в Петропавловской
крепости, комендантом которой был один из дядей моего отца, Константин
Виссарионович Комаров. Он был уже очень стар, в плохую погоду у него
открывались старые раны на ноге, полученные им еще чуть ли не в Турецкую
войну, -- но голова была светлая. Торжественный ужин, на котором
присутствовало человек 120-150, был накрыт в большом зале; стол для старшего
поколения был полукруглой формы, близко от стены, и там все сидели только с
одной стороны стола, лицом к залу и к другим нескольким столам; мы с сестрой
сидели за столом третьего поколения; помню с нами двух дочерей Петра
Дмитриевича -- Нину и Лялю, двух девочек Соваж -- все четыре были смолянки;
был кто-то из младших детей Виссариона Виссарионовича, наверно младший сын
Костя (впоследствии офицер Семеновского Полка; близкий друг Тухачевского --
их связывала любовь к музыке, они часто играли вместе в домашней обстановке
в 20-30 гг. В 1937 г. Костя Комаров был схвачен НКВД и вскоре расстрелян.
Тухачевский, когда к нему прибежала за помощью жена Кости, отказался ее
принять). Кто еще ? Не всех помню, да и не всех знала. Помню, рядом со мной
сидел Павлик Мещерский, старший сын дядюшки Александра Павловича. В центре
большого стола сидел К.В. Комаров в военном мундире, рядом с ним его сестра,
последняя из десяти дочерей Виссариона Саввича. Фамилии ее не помню, знаю,
что она жила во вдовьем доме в Смольном.
Во время этого банкета было произнесено несколько речей, по случаю и на
тему; я запомнила только прекрасную речь Петра Дмитриевича, а также речь
молодой барышни, лет 22-23-х, курсистки Екатерины Лопатиной; она, кстати,
сидела за "взрослым" столом, среди Комаровых первого и второго поколения;
сама была чрезвычайно красива -- с очаровательной улыбкой и, главное, с
чудным бархатным голосом. Ее выступление, видимо, было экспромтом; она от
3-го поколения Комаровых, где многие носили уж совсем иные фамилии, как и
она сама, благодарила всех тех старших родственников и всех давно живших и
ушедших, за доброе, славное имя, которое они создали нашему роду, за их
многообразную работу на самых различных поприщах и обещала от имени молодого
поколения продолжать многовековую традицию верности и служения. Все были в
восторге от ее краткой и пламенной речи, от чудесного русского языка. Больше
я потом никогда ее не видела, и ничего о ее судьбе в послевоенные годы не
знаю.

***

Мой отец был младшим из четырех детей Павла Ивановича Мещерского;
родился, как я уже сказала раньше, в имении Долгушка Смоленской губернии и
прожил там первые десять лет своей жизни, примерно до 1877 г.
Жизнь в Долгушке шла все еще по старинке, дворовые люди были те же, что
и до 1861 г. Темп жизни, образ жизни были еще почти дореформенными. Знаю,
что дом был очень уютный, приятный, довольно обширный, деревянный; наверху,
как полагается, находился большой мезонин, заваленный и заставленный; там
было много интересного, и мой отец мальчиком любил туда ходить играть; он
вспоминал о том, что там валялись всякие грамоты с печатями и гербами,
старые портреты -- никто этим всем добром не интересовался. Павел Иванович