"Н.А.Кривошеина. Четыре трети нашей жизни (мемуары)" - читать интересную книгу автора

-- искры и блеск. Но мы также знали, что он страстный игрок: когда у него
бывал отпуск, он покупал себе билет в Монте-Карло, и в Петербург возвращался
только после того как все начисто проиграет в рулетку. Когда мне было
одиннадцать лет, он написал мне в альбом : "Нина, помни всегда, что
загробный мир - это сказка для слабых душ". Моя мать была недовольна и
сделала ему по этому поводу замечание. Но он от всего отшучивался; умел он
жить легко, весело, считался в штабной среде "красным"; солдаты его дивизии
(в Кишиневе, откуда он и пошел на войну 1914 года) боготворили его. Он
относился к ним во всем иначе нежели полагалось : например, в Кишиневе, при
казармах полка -- устроил два теннисных корта для "нижних чинов", что было
совсем уж что-то неслыханное!
Если я о нем так подробно пишу, то потому, что это одна из наиболее
примечательных фигур того времени на семейном фоне. Его сестра, Ольга
Дмитриевна Форш, стала потом, после революции, писательницей. В Петербурге
она у нас, кажется, не бывала, и познакомилась я с ней уже в Париже, когда
она приезжала на месяц с группой советских писателей в 1927 г.
Из семьи Комаровых, очень многочисленной, и с которой моя мать как-то,
в общем, мало встречалась, мы еще довольно близко знали Виссариона
Виссарионовича, сына Виссариона Саввича. Что он делал в юности, не знаю,
помню его уже издателем газеты Свет. Это была газета, которую читали - и
любили в провинции, особенно же в среде священнической. Чем она
замечательна, не скажу, но выходила самым большим тиражом в предвоенной
России -- больше Нового Времени, больше всех московских знаменитых газет!
Сам Виссарион Виссарионович (женатый на дочери писателя Данилевского) был
известный в те времена славянофил. В его доме бывали, такие люди как
Крупенский, Гишицкий -- все связанные с политической жизнью в Сербии, в
Чехии и т.д.
Они все были также тесно связаны с движением "Соколов" в Чехии, ездили
в каких-то фантастических народных костюмах на слеты в Прагу (тогда еще в
Австро-Венгрии); в большом доме на Старо-Невском, где во дворе помещались
типография и редакция газеты Свет, вечно бывали всякие "братушки" - сербы,
чехи, болгары. Кстати, перед войной 1914 года, каждое воскресенье приезжал в
отпуск в эту семью из Александровского корпуса -- Александр Карагеоргиевич,
будущий сербский король, тогда еще юноша.
Вот это те Комаровы, которых я знала более близко, особенных же
сношений у моей матери с этой семьей не было. Однако в 1910 г., когда
состоялся "съезд рода Комаровых", мы всей семьей на нем присутствовали, и об
этом съезде стоит сказать несколько слов.
В эти годы, между 1910-1915 гг., внезапно во многих дворянских семьях
вспыхнул интерес к истории и жизни своего рода -- истоки, родоначальники,
родство с другими через браки, наконец, гербы и геральдика. Что именно
вызвало к жизни этот интерес ? Думаю, что общий расцвет всей культурной
жизни, не что иное. В эти предвоенные годы состоялось несколько таких
семейных съездов, например, был съезд рода Крупенских, про который мы знали,
но, конечно, были и другие. Так, двоюродный брат моей матери, Владимир
Владимирович Малама, напечатал в 1911 г. роскошно изданную книгу Род Малама
-- родословную роспись, семейный архив, генеалогическое древо. Эту книгу он
преподнес моей матери -- Вере Николаевне, урожденной Малама. К сожалению,
увезти книгу из России моей матери не удалось, и она пропала на Кирочной 22,
в нашем доме, -- как, впрочем, и все остальное.